Павел Засодимский - В майский день

Впрочем, Вихорев весь тот вечер хмурился, ворчал на прислугу «за дело и не за дело», ворчал на Борю, звал его «упрямым, своевольным, негодным мальчишкой», поминал о «кабинете» и о том, что бы, по его мнению, следовало там сделать с Борей, – и хмурый ушел спать.

Злые чувства, как злые демоны, раз завладев человеком, не вдруг оставляют его…

Через два дня после описанных происшествий в полуденное время в Ильяшеве произошло событие.

В главной аллее, по направлению к дому, показался Боря, а за ним старческой походкой тащился Федор Васильевич Вихорев. Карганов в то время, заложив руки за спину, расхаживал по веранде, а Ниночка на нижней ступени веранды сидела со своей работой. Увидав гостей, она бросила работу и побежала навстречу Вихоревым. Карганов остановился и издали кивал головой. А Ниночка взяла старика Вихорева под руку и, как любезная хозяйка, повела его к веранде.

– А вы уже давно, Федор Васильевич, не бывали у нас! – говорила она, умильно заглядывая старику в глаза.

– Да, милая! Давненько… – отозвался тот, расправляя чубуком свои седые, нависшие усы. – А ты выросла, Ниночка… Право, совсем большая стала… девица хоть куда!

– Ведь вы полгода меня не видали! Еще бы не вырасти!.. – сказала она и затем, оставив старика, побежала с Борей в сад.

Старики, молча, пожали руки друг другу и опустились в кресла, стоявшие рядом посреди веранды. Карганов, молча, подал гостю только что набитую трубку; тот взял ее, а свою отставил в сторону. Затем Карганов подал ему огня; Вихорев закурил и кивнул хозяину головой.

– Трубка мира! – с улыбкой заметил Карганов.

– Гм! Н-да! – промычал Вихорев, окружая себя синеватыми облаками дыма.

– Старые дураки мы… вот что! – немного погодя, проговорил Карганов.

– Именно! – своим обычным, отрывистым тоном подтвердил Вихорев.

Старики в молчании несколько мгновений курили трубки.

– Как твое здоровье? – спросил Карганов.

– По-стариковски – хорошо, пожаловаться не могу! Вот только ноги немного изменяют подчас, а то все ничего… – ответил гость. – А ты?

– Да тоже – ничего, живу, как видишь!..

– Живешь – не унываешь, на Бога уповаешь! – шутливо заметил Вихорев.

– Да, живу, пока живется… – отозвался хозяин. Опять молчание.

– На охоту ходишь? – спросил Карганов.

– Брожу изредка… А ты ныне ходил? – осведомился Вихорев.

– Нет, брат… как-то не манит!

– Одному, конечно, не интересно… Ужо пойдем вместе! – предложил гость.

– Пойдем! – согласился Карганов.

Старики видели уже плохо, и руки у них дрожали; на охоту они ходили по привычке, как на прогулку… Эти охотники ни малейшей опасностью не угрожали ни птицам, ни зверю…

Через полчаса старики уже по-прежнему, оживленно и дружески разговаривали о том, каковы ныне будут озими, хорошо ли пойдут травы, не пострадают ли яровые хлеба от того, что давно не перепадает дождя и т. д. А по саду той порой раздавались звонкие детские голоса и сливались в одну мелодию с веселым птичьим щебетаньем… Под теплыми лучами майского солнца, в тихой, дружеской беседе старики отогревались, чувствовали себя довольными и счастливыми… Умоляющие, трогательные взгляды кротких детских глаз, да светлый и радостный майский день сделали свое дело, – смягчили озлобленные сердца, примирили враждующих.

А птички пели, – заливались на сотни ладов, тихий, легкий ветерок доносил на веранду цветочные ароматы, весь сад был залит золотистым сиянием, и голубые небеса – без тени, без единого облачка – раскидывались над цветущей, ликующей землей, разубранной по-праздничному.

– А ведь хорошо! – с чувством промолвил Карганов, указывая на землю и на небо своим длинным черным чубуком.

– Именно! – согласился его собеседник, кивнув головой.