– Знаешь, Ниночка… я нарисовал две картинки красками! – кто-то вполголоса говорил Ниночке. – На одной картинке я нарисовал ваш дом, веранду, а на веранде тебя… Ты будто сидишь на верхней ступени, а у твоих ног корзинка с цветами, и ты делаешь себе букет…
– Ну, и что ж, я похожа? – спросила Ниночка.
– Да-а… ничего!.. – не совсем уверенно проговорил ее собеседник.
– А цветы-то хорошие?
– О, да! Красные, розовые, синие, лиловые… и зелень очень красивая! – вполголоса продолжал рассказчик. – А на другой картинке я нарисовал наш дом, балкон, – и на балконе будто я сижу с книгой и читаю… И Полкашку нарисовал… И знаешь, Ниночка, – очень, очень похоже…
«А-а! Да это Борис Федорович изволил пожаловать в гости, – незванный, непрошенный! – сердито смотря на кусты, подумал старик Карганов. – Да, да! Это – он…»
– Эту картину я подарю тебе, а ту себе оставлю, – продолжал Боря. – Я, значит, всегда буду видеть ваш дом, а ты будешь смотреть на наш… Вот и хорошо будет!
– Когда же ты принесешь? – спрашивала Ниночка. – Ты обе мне покажи!
– Как же, как же! Завтра принесу, – шептал Боря. – Мне осталось уже немного… только Полкашку отделать…
Первым намерением Карганова было прогнать непрошенного гостя, а Ниночке за ослушание задать хороший нагоняй. Но он приостановился и невольно заслушался тихого, милого детского воркованья.
– Ах, Боринька! Как опять скучно будет зимой жить врознь… не видаться! – говорила Ниночка.
– Что ж делать! Ведь и мы скучаем… И папаша мой тоже… – сказал Боря.
«Скучает!» – подумал про себя Карганов, и ему стало так грустно-грустно при воспоминании о старом друге.
– Ну, что ж, Ниночка! – говорил Боря. – Хоть лето наше… будем вместе гулять! Да? Я буду читать тебе, а ты работай… Станем в поле ходить за ягодами…
– Какое ягодное место я покажу тебе на канаве, за гумном! – перебила его девочка. – Просто, – усыпано ягодами…
– Чу! Какая-то птичка поет! – прошептал Боря. – Слышишь? Ах, как хорошо!..
Дети замолкли. В кустах очень мило напевала птичка.
Старик Карганов, затаив дыхание, осторожно заглянул на детей из-за кустов. Они сидели, не шелохнувшись, и прислушивались к пенью чудесной птички.
– Ты, Ниночка, не знаешь, какая это птичка? – спросил Боря.
– Не знаю! – шепотом ответила ему Ниночка. Боря держал девочку за руку, а та с улыбкой смотрела на него. Дети в ту минуту были счастливы в своем зеленом, уютном уголке…
Старик с каким-то странным чувством, – грустным и отрадным, – долго смотрел на них. Потом он выпрямился и оглянулся по сторонам.
Голубое, безоблачное небо сияло над его головой, и с этого ясного, голубого неба ярко светило на него майское солнце. Вся чаща сада, казалось, была пронизана золотом солнечных лучей… Свет, блеск, сияние!.. Все вокруг него зелено, все в цвету; легкий ветерок обвевает его ароматами, птички щебечут в кустах, а тут перед ним, как притаившиеся птички, дети нежно воркуют, склонившись доверчиво друг к другу…
Все было так гармонично вокруг него, так хорошо, так светло, – и старику в то мгновение показалось, что только он один, – со своим ожесточенным сердцем, с неприязнью и злобой в душе, – представлял собою темное пятно на сияющем фоне. В то время, когда вокруг него в природе все жило и радовалось, только он один, – неблагодарный, злой человек, – таил в душе ненависть, вражду… Старику даже стало совестно в виду окружавшей его благодати; раскаяние проникло ему в душу, сердце его смягчилось… За что минуту перед тем он хотел прогнать из сада этого мальчугана, не сделавшего ему решительно никакого зла? Они, старые упрямцы, мучат друг друга, да еще и детей заставляют страдать! Ведь это же жестоко!..
Вон как они, бедняжки, притаились тут, говорят чуть не шепотом… А вокруг-то как все светло, как радостно! Все говорит о мире, о милости, о любви… Старик почувствовал, что глаза его затуманились слезами. Он провел рукой по глазам… Через минуту он решительно двинулся с места, обошел куст, осторожно ступая по мягкой траве, и вдруг совершенно неожиданно очутился перед детьми.
Боря, при виде такого грозного явления, вскочил со скамейки и с испугом посмотрел на старика. Его личико за минуту такое оживленное вытянулось и побледнело.
– А-а! Вот тут кто! Борис Федорович изволил пожаловать… – заговорил Карганов, как-то странно, загадочно поглядывая на Борю и на дочь.
Ниночка бросилась к нему и схватила его за руку.
– Он, папочка, не сам пришел, – я позвала его… – начала она скороговоркой.
Читать дальше