Александр Эртель - Мужичок Сигней и мой сосед Чухвостиков

Когда рыба была уже перечищена и Михайло наливал в большущий чугун воду, пришли и рыболовы. Андрей Захарыч напялил на себя коротенький мерлушечий тулупчик, а мужичок Сигней одел позамасленный, но еще совершенно крепкий полушубок. Вслед за ними Анна принесла коврик, на котором мы и уселись с Чухвостиковым, молчаливо закурив папиросы. Вообще, под влиянием ли холода или почему-либо другому, Андрей Захарыч не пускался в разговоры. Лицо его, хотя и совершенно спокойное, носило на себе печать какой-то мечтательной задумчивости, глаза рассеянно были устремлены куда-то вдаль.

Сигней суетливо разводил огонь. Он раза два попытался было вмешаться и в самое приготовление ухи, но, получив рьяный отпор со стороны Михайлы, ретировался, не забыв при этом усмехнуться себе в бороду. Когда Михайло стал опускать в чугун здоровенных, еще не заснувших карасей, Сигней обратился ко мне:

– Ну-у, рыба у тебя, Миколай Василич!.. Вот уж рыба-а… Карасищев-то таких, я чай, и в Битюке поискать… Эка жисть-то, с водой-то матушкой! – он легонько вздохнул.

Я вспомнил, что в Калинкиных двориках не было пруда.

– Как это вы без пруда-то обходитесь?

– Колодези у нас, милый ты мой барин, колодези… Что поделаешь перебиваемся как ни то… Барская воля, чего ж с ей будешь делать… Угодно им, вот и сселили…

– Прежние-то места, кажется, хороши были у вас?

– Были-то они были… Это что говорить, хорошие места были, угодливые… Ну, только им виднее… Не способно, стало быть, нам, дуракам, жить-то там, вот и переселили. Им тоже своего терять не приходится… С чего же? Мы ежели теперь и без угодьев, все как-никак перебиваемой, пока бог грехам терпит… Все хлебушко какой ни на есть жуем!.. А баринок-то наш человек нежный… он вон и с угодьями горюет… Как тут быть-то!

– Вы, никак, не хотели переселяться-то, еще бунт, кажется, затеяли? спросил я.

– Было малость, – неохотно отвечал Сигней, – греха нечего таить было… Подурили маленько, признаться… Что ж, Миколай Василич, народ мы темный, глупый… Ох, глупый мы народ-то! (Сигней даже сокрушительно вздохнул и совсем прищурил свои маленькие глазки.) Учить-то нас вот как еще надо! вот как… Я в те поры еще толковал: бросьте, мол, мужики… ну, нет!.. Где уж нам!.. Где их милость указала, там и селись… Им виднее!.. То-то все гордыня-то наша… Дали волю, ослобонили, так нет, – мало… Ну, и спокаялись… Гордыней-то ничего не возьмешь, а ежели тихостью, смиренством, ну так… С барином завсегда можно обойтись, потому, барин он добрый и заслугу завсегда понимать может… А то бунтовать!

Я спросил Сигнея, где он пахал. На своем поле мне не случалось его видеть.

– Хе-хе, – приятно осклабился Сигней, – тут я тебе услугу сделал, Миколай Василич… Это уж как есть – услужил… Сват у меня есть, в Россошном, Григорий, – помнишь, может? (Я помнил Григория; раз, во время вьюги, он провожал меня к одному знакомцу.) Ну, вот!.. Своячина-то его за моим малым будет, за Митрошкой… Вот мы и сваты… По-нашему, по-мужицки это… Он, сват-то… ну, не похвалюсь я им… что уж!.. (Сигней снисходительно засмеялся.) – Плоховат он, сваток-то мой… Это уж правду надо сказать – плоховат…

– Ты что же, пашешь, что ль, за него? – спросил я, вспомнив, что Григорий снял у меня под яровое две десятины земли.

– За него, Миколай Василич, за него, – одобрительно пропел Сигней, где уж ему, сватку-то, осилить, ну, я за него и стараюсь… Все кабыть не чужой… Да и тебе-то, признаться, послужить хотел, наслышаны мы про тебя-то, – он ласково заглянул мне в глаза.

– Мне-то какая тут услуга? – удивился я.

– А ка-ак же, – торжествующим тоном протянул Сигней, – ведь он убогий человек, сваток-то мой, Григорий-то… Ему не токмa что сымать – впору с своей душевой управиться, с земелькой-то… Ну, я его и ослобонил… Это прямо надо сказать – ослобонил… А то двадцать шесть целковых!.. Где ему… Бедняйший человек-то он, – сожалительно пояснил мужичок Сигней.

– Ты, стало быть, переснял у него землю-то?..

– Вызволил, Миколай Василич, вызволил… Что ж, бог с ним… пущай… Да и тебя-то, признаться, пожалел… Что, думаю, барину с ним вожжаться… Чего с него взять?.. Тут не то с ним хлопочи, не то с своими делами справляйся… Делов-то у вас не нам чета!.. Нам что? – Поработал денек-то, да и завалился спозаранку… А тут все подумай да приспособь: как, что… куда какую вещию произвесть… Мы ведь это тоже можем понимать! Другой вон скажет – жисть барину-то!.. А поживи-кось!.. У тебя сколько земли-то? спросил он у меня.

– Четыреста десятин.