Николай Почивалин - Летят наши годы

- Одну минуту, ребята. - Наш энергичный верховод останавливается возле небольшого, не законченного ремонтом дома и, выскользнув из рук, ныряет в покосившуюся калитку.

Деревянный сруб уже перебран, между золотистых бревен торчит пакля, косыми треугольниками сложены балки крыши, в калитке видна красная горка кирпичей, - Пошла на объект, - подмигивает Вовка.

- Субъект пошел на объект, - балагурит Юрий. - Что, не стихи разве?

Шура возвращается, стряхивая с плеч опилки, глаза ее удовлетворенно блестят.

- Заканчивают. Попортила я с этим домом кровушки!

- А портить - обязательно? - спрашиваю я.

- Обязательно! План поломала, а этот дом отремонтировала. Живет в нем такая же горемыка, как и я.

Вдова.

- Как вдова?

Не веря услышанному, я смотрю на Шуру и понимаю, что ничего-то мы не заметили, не поняли. Ни этих скорбных складочек у губ, ни давней припудренной синевы под глазами, не вгляделись, наконец, в сами глаза стремительно заполняемые болью.

- Обыкновенно - вдова, - просто и сурово говорит Шура.

ВДОВА

Шура шла, радуясь, что сегодня удалось освободиться засветло.

Во дворе на нее чуть не налетела Женька. Длинноногая, смуглая, как цыганенок, она неслась, держа в вытянутых руках миску с малосольными, облепленными смородиновыми листьями огурцами.

- Мам, а у нас гости! - торжествующе выпалила она. - Дядя Сережа приехал!

- Да? - Шура на секунду остановилась, по ее полным губам скользнула быстрая улыбка, и тут же, если не одновременно, широкие брови сошлись у переносья. - Ну, пойдем.

Шура шла позади дочери, глядя, как мелькают ее стройные загорелые ноги, и потихоньку вздыхала, О чем? Бог весть...

Столик в прихожей был завален кульками и свертками, такие же кульки и свертки лежали в столовой. - Шура улыбалась и хмурилась. "Ну, конечно, Сергей Сергеевич без этого не может..."

- Здраю-желаю, Шурочка! - невысокий крепыш с бритой до синевы головой, на широких плечах которого прочно лежали голубые полковничьи погоны, легко вскочил со стула, почтительно поцеловал Шуре руку.

- А это обязательно, Сергей Сергеевич? - выговорила Шура, показывая на свертки. - Правда, ну зачем?

- Суровый вы человек, Шурочка! - шутливо пожаловался Пересветов. Неужели до сих пор не поймете, что мне-то и порадовать на этом свете некого? Кроме ваших дочек. И вас.

Минуту назад веселый и оживленный Пересветов погрустнел.

- Простите, Сергей Сергеевич! - извинилась Шура, ласково дотронувшись до его локтя.

- Мам, обедать! Дядя Сережа - обедать! - скомандовала вбежавшая Женя.

Анна Семеновна варила на кухне пельмени; о госте она не обмолвилась ни словом, но весь ее вид, озабоченность, с которой она стряпала, говорил о том, как она довольна.

Видно, все свое радушие и хлебосольстве, которые не успел оценить покойный зять, она отдавала его товарищу,

- А Нинушка где, мама?

- В кино убежала.

- Балуешь ты ее. Позавчера же была.

- Когда и побегать, как не теперь. Чай, лето. - Анна Семеновна легонько подтолкнула дочку. - Неси, пока не остыли-то. Да садитесь, сейчас и я тут прикончу.

За столом Пересветов шутил и только под конец, слегка захмелев от трех рюмок водки, признался:

- Переведут, должно быть, меня из Куйбышева. Вызвали в отдел кадров.

- Жаль, - огорченно сказала Шура. - А может, обойдется?

- Вряд ли, Шурочка. - Пересветов кротко вздохнул, показал большим пальцем куда-то вверх. - Туда зря не приглашают.

- И к нам больше не приедете? - сокрушенно спросила Женя.

- Что ты, Чернявочка! - переполненный теплотой, голос Пересветова дрогнул. - Куда бы ни послали, хоть в отпуск, а примчу. На тебя, козу, поглядеть.

Сергей Сергеевич обнял острые плечи Жени, она доверчиво и привычно прижалась к нему. "Детей любит, а своих нет. Оттого и все семейные неурядицы", - подумала Шура.

- Ну, Анна Семеновна, - повеселевший Пересветов поднялся, шутливо прижал руки к груди, - уважили!

Высший класс - пельмешки. Экстра! Земным вам поклоном за них!

- Вы уж скажете, Сергей Сергеевич! - Анна Семеновна от удовольствия зарумянилась. - Нравится, так еще кушайте.

- И рад бы, да не могу. После такого обеда - два часа гулять надо. Чтоб не растолстеть. - Пересветов взглянул на Шуру. - Не составите, Шурочка, компанию? Соскучился я по вашему Кузнецку.

- Чего же не погулять. Погуляйте, - поддержала Анна Семеновна. - Вон теплынь какая.

- Я с удовольствием.

Несколько минут, пока Шура переодевалась, Пересветов простоял перед фотографией Андрея - своего фронтового друга и побратима. Фотография была увеличена скверно, но даже на ней глаза Андрея были живыми и требовательными.