Константин Коничев - Повесть о Федоте Шубине

— Я готов служить вам верно и преданно, как служил покойной государыне, — сказал вкрадчиво Безбородко и, подавая Павлу пакет, кивнул в сторону камина, где тлели бумаги.

Намек был понятен.

Через минуту от завещания Екатерины остались зола и запах сургуча, а курносый Павел обнимал и чмокал Безбородко в пухлые щеки.

Безбородко по милости Павла тогда увеличил и без того громадное свое состояние на тридцать тысяч десятин земли и на шестнадцать тысяч крестьянских душ и получил чин канцлера и титул князя.

Еще не успев упрочиться на троне, Павел сразу же начал вершить дела, противные намерению своей покойной матери. Он стал отменять екатерининские указы и окружать себя своими сторонниками.

— Теперь все пойдет по-новому, — с задором говорили приближенные Павла, на что старый дипломат Безбородко отвечал:

— Не знаю, как дело пойдет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения выпалить не смела. — И принимался перечислять победы русских полководцев.

На внимание со стороны нового монарха имел некоторую надежду и притесненный недругами, необеспеченный под старость Федот Шубин. В Академии художеств узнали о том, что Шубин пишет прошение царю, и тогда руководители Академии поспешили приблизить его к себе. Ему поручили вести бесплатное преподавание в классе скульптуры и, как бывшего дворцового ваятеля, включили в комиссию… по устройству похорон Екатерины и Петра III. Такую миссию надворному советнику и академику Шубину поручили по желанию Федора Гордеева, имевшего в то время влияние на все дела в Академии. Он на Совете предложил:

— Никто из нас не пользовался такими благостями покойной государыни, как дворцовый баловень ваятель Шубин. Ему и воздадим честь быть членом похоронной комиссии…

Возражать против такой «чести» было невозможно. Шубин встал и молчаливым поклоном ответил на решение Совета.

Никогда и никого из царей так еще не хоронили. Длились похороны… сорок дней.

Петр III, незадачливый супруг Екатерины, не без ведома ее, как известно, был задушен Алексеем Орловым. Тридцать четыре года труп Петра разлагался под спудом в монастырской церкви, а не в Петропавловском соборе, где хоронили императоров и императриц. Павел решил исправить такую «несправедливость». Он приказал достать из могилы кости своего отца, а графу Орлову идти за гробом своей давней жертвы и нести в руках корону. И все вельможи и сановники двора, знавшие историю удушения Петра III, дивились изобретательности Павла, его умению мстить и исправлять непоправимое.

Шубин в эти долгие траурные дни был огорчен и расстроен другими обстоятельствами: в Академии художеств, насмехаясь над ним, шушукались: «Знаменитость из портретного преобразилась в похоронного».

Издевка Гордеева была очевидна и Шубину понятна. Но он молчаливо переносил и, невзирая на подсказы Веры Филипповны, не вступал в открытую ссору с Гордеевым и свое непротивление объяснил ей, говоря, что самое верное средство против обид и обидчиков — есть забвение об обидах…

— И пусть не знают злые и любящие себя люди, что я впал в уныние и терплю несчастье. Если бы они знали это и были уверены в бедах моих, они бы радовались и потешались. Унывать же мне и не от чего. Все трудности мои покрываются с лихвой моими делами, кои не будут забыты, а мне теперь немного и надо. Но я не сдамся. Делами еще и еще не раз напомню о себе, и дела заставят замолчать моих недоброжелателей. А вступать в ссоры не в моем характере, да и возраст не тот, чтобы шуметь. Время дорого, жаль тратить его на пустяшные прекословия, суетливые хлопоты и челобитья… Я скорблю, что государю подал слезницу. Не надо было, не надо… Хоть и говорят, что от поклонов голова не сломится, а унижение наипаче гордости, однако зря я к царю обратился…

Только через год после подачи жалобы Павлу Шубин был вызван во дворец. Раньше, когда была жива Екатерина, ему ни разу не приходилось видеть Павла. Наследник враждовал с ней, был ненавидим матерью и жил замкнуто в Гатчине, занимаясь военной муштрой по прусскому образцу.

Одетый в мундир рыцаря Мальтийского ордена, с крестом во всю чахлую грудь, император принял Шубина крайне неприветливо.

— Ты что! — кричал он, держа в руках скомканную жалобу скульптора. — По-твоему, у императора и дела больше нет, кроме как разбирать каких-то академиков?!

— Ваше императорское величество, раньше государыня-матушка весьма уделяла внимание, а потом она за множеством дел своих…