Надежда Лухманова - Лилея

— Боже мой, Боже мой! Чем всё это кончится!?.

И из-за шторы протягивается тонкая рука, окно захлопнулось, и Горденьев скользнул дальше и наконец благополучно достиг террасы и своей комнаты.

— Да, что будет дальше, что будет дальше?.. — повторял и он, засыпая в широкой кровати под синим пологом.

— Вы обратите внимание на Мадонну Бугеро, она в правом углу от входа, я её купил в Риме, после смерти одного кардинала любителя. Это оригинал и chef d'oeuvre [5] шедевр — фр. . Лилея! Пойди сегодня вместе с графом в картинную галерею. Представь, что он сегодня встал так поздно, что только поспел к завтраку.

Бледная до прозрачности княжна старается улыбнуться.

— Она вам покажет всё, — продолжает князь Лукомский, — и портреты предков, а потом в библиотеку. Там вы увидите такие фолианты, которыми гордилась бы наша публичная библиотека. Vous m'en direz des nouvelles. [6] Поделитесь со мной новым — фр. У любителя могут глаза разбежаться. Il y a des choses à voler, mon cher! [7] Есть вещи бесподобные, мой дорогой — фр. Ты когда же, Лилея, поведёшь нашего гостя?

Бледные губы княжны шевелятся.

— Предоставьте это мне, князь! — спешит отвечать Горденьев. — На этот счёт я оригинал. Мне нужно настроение. Я сам попрошу княжну открыть предо мною двери ваших святилищ. А пока я так очарован вашим парком, садом, что хочу ещё побродить. Ведь это моя последняя станция на родине. Потом пойдут итальянские леса, лимонные рощи, которые никогда не заменят ваших вязов.

— А я бы хотел туда. Лилея! Катнём и мы за границу. А?

— Доктор говорит…

— Ah, ne me chantez pas! [8] О, я не пою — фр. У нас каждая фраза начинается с доктора. Я лучший судья, где себя чувствую хорошо, и если решу ехать, так мы соберёмся в один день. Это те, кто считает гроши, может задерживаться. J'espère, que nous n'en sommes pas là [9] Надеюсь, мы еще не такие- фр. , - засмеялся князь.

И, вторя ему, засмеялась княжна. Горденьеву показалось, что в её смехе слышится нотка рыдания.

Прошла неделя. Воспользовавшись как-то отсутствием княжны, Горденьев уже без стеснения говорил со стариком и об его картинах и редких книгах. Князь хохотал до слёз над «невежеством» графа, беспрестанно путавшего то мастеров, то названия, но в общем остался доволен его восхищением. Каждый день к вечеру Горденьев собирался бежать, и каждое утро с первым появлением Лилеи в комнату, с первым взглядом её гордых и в то же время полных страха глаз ему становилось снова жаль, невыразимо жаль этой заброшенной усадьбы, со всем её отживающим величием и роковою тайной, которая через три года может стоить жизни отцу или дочери. Снова как-то приехал старый доктор, опять на террасе играли в trente et quarante. В стороне княжна бледными и прозрачными пальчиками вышивала свою нескончаемую полоску батиста. Каргина не было и Горденьеву почему-то казалось, что бледность княжны и её скрытое нервное волнение возрастали.

Как тогда, он закурил сигару и спустился в сад. На этот раз не было луны. Тёмное небо казалось страшно, недосягаемо далеко; звёзды, точно встревоженные, мерцали, горели синим огнём и пропадали, как бы поглощённые быстро набегавшими безобразными облаками. Разорванные, зловещие тучи неслись откуда-то галопом как фурии. Кругом становилось всё темнее. Поднявшийся ветер качал верхушками деревьев.

Горденьев шёл, не разбирая дороги, поворачивая направо, налево и, как всегда почти, кружась на одном и том же месте, опять очутился недалеко от дома, на круглой площадке, где меланхолично плескал фонтан; он сел на каменную скамью, стоявшую в нише густой зелени, мало-помалу забылся, почти задремал, убаюканный монотонным журчанием воды, шёпотом гибких ветвей; — сколько времени сидел он здесь? Может быть минуту, может час, — он очнулся, слыша голос княжны Лилеи и Каргина, который сейчас же и узнал.

— Вы знаете, княжна, что я обязан был бы сделать? — говорил доктор.

— Оставить меня идти своей дорогой, ведь всё равно ничего сделать нельзя.

— Я должен был бы оторвать вас отсюда, спасти ваше погибающее здоровье, ведь с каждым днём, с каждым часом вы становитесь слабее, бледнее; борьба с ложью, со стыдом…

— Андрей Андреевич!..

— Нет, ради Бога, княжна, дайте мне раз высказать вам всё, иначе я задохнусь, я с ума сойду, если буду молчать. Вы верными, быстрыми шагами идёте — не к смерти, — это не так ещё близко, а к отчаянию.

— Я религиозна…

— Я знаю, и религия спасёт ваше тело, вы не способны посягнуть на вашу жизнь.