Натиг Расул-заде - Год любви

Натик Расул-заде

ГОД ЛЮБВИ

Декабрь

- Тебе очень идет красное. Красивое платье.

- И ты надень красное. Надень красную рубашку.

- Зачем это?

- Год любви. Новый год - год любви - сказала она. - Кто встретит этот Новый год в красном, проведет его в любви.

- Брожу один во множестве любви, - сказал он.

- Что это? - спросила она. - Что это ты прочел?

- Строчка из Дилана Томаса, английского поэта, - ответил он, ища в шкафу красную рубашку. Конечно же, он не верил во всю эту муру с переодеванием в красное. Какого черта! Оденешь красное - будешь любить. Ха-ха вам, ха-ха! Не затем он искал красную рубашку, чтобы весь следующий год любили его. Просто хотелось сделать ей приятно.

- Вот так, - она улыбнулась. - Очень к лицу, Не понимаю, почему ты так редко носишь красные рубашки. Очень идет.

- Боюсь, кидаться будут на меня...

- Не похабничай.

- Не буду. Честное слово, не буду.

- Ты уверен, что без нас не обойдутся в твоей компании?

-Тебе не хочется идти?

- Нет, отчего же...

- Не обойдутся, - ответил он. - Без меня там засохнут от тоски.

- Охо-хо, скажите пожалуйста, какие мы нужные.

- Не точно.

- Какие компанейские...

- Пожалуй, ближе.

- Какие остроумные.

- Горячо. .

- Какие мы душа общества.

- Точно, - сказал он. - Наконец-то. Нелегко же, надо признаться, нам это удалось.

- Не язви.

На улице, белой от снега, она крепко ухватилась за его руку. "Будто потерять боюсь", - подумала она, подосадовав на себя за свой судорожный жест.

В ресторане "Прага" уже немножко подвыпившая компания встретила их с большим энтузиазмом, несколько радостнее и шумнее, чем если бы сидящие за столом были совершенно трезвые.

- Привет честной компании, не теряющей времени в ожидании Нового года, сказал он веселее и громче, чем ему хотелось бы.

- Зачем же нам терять время? - отозвался кто-то за столом. - Его и так не очень много.

Им налили штрафные бокалы, полные фужеры коньяка.

- Догоняйте, - посоветовали им.

Когда спустя некоторое время они пошли танцевать, он заметил, что она опьянела. Впрочем, самую малость.

- Боже, как я люблю тебя, - сказала она. Тихо сказала, но сквозь грохот музыки он отчетливо услышал боль в ее голосе.- Что я буду делать без тебя...

Сказано это было так, что вопроса во фразе не прозвучало, и он мог бы не отвечать. Но тем не менее он спросил;

- Когда? Я вроде не собираюсь помирать.

- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, - сказала она на этот раз с болью, настолько ощутимой, что у него заметно испортилось настроение. - Шут гороховый. Шут. Прекрасно знаешь, что я имею...

- Может, пойдем сядем? - предложил он.

- Нет, потанцуем, - проговорила она упрямо, и было видно, что танцевать ей не очень-то и хочется, просто она старалась сейчас все делать назло ему. - Не так много случаев выпадало мне танцевать с тобой. И все остальное... И все остальное...

- Перестань, - сказал он, - перестань, прошу тебя.

- Через полгода, - продолжала она, не обращая внимания на его просьбу, ты уедешь, закончишь свой проклятый институт в Москве и уедешь в свой проклятый город, и пройдет время, время, будь оно проклято, и ты меня забудешь...

- Прошу тебя, - сказал он.

- А я платье красное надела. На чудо рассчитывала. Наконец-то музыка кончилась, они прошли к своему столику и сели. Она выпила еще, хоть он и старался помешать этому, опьянела окончательно и устроила маленький скандал, маленький - маленький предновогодний скандальчик, так... даже не скандальчик, небольшой эксцесс. Крохотное кровопускание. Компания за столом приуныла. Полгода,- говорила она, не заботясь о том, что никому кроме них двоих это не интересно, - вот сколько времени мне отпущено. Для любви. Полгода - это около двадцати встреч, не больше. Товарищ писатель страшно занят, что вы! Его все нервирует, все вышибает из седла. Нельзя злоупотреблять его временем, его терпением, его благосклонностью. Итак, двадцать встреч - вот, что мне отпущено, кусочек любвеобильной души товарища писателя! А как же! Вся душа занята любовью ко всему человечеству, нельзя всю уникальную душу тратить на отдельных индивидов, не положено, потомки осудят. Двадцать встреч - на лице ее появилось горькое выражение, - стоило ли .> ради этого надевать проклятое красное платье...

- Стоило, - сказал он при всеобщем молчании, не боясь показаться смешным. - Жаль, что ты этого не можешь оценить. Даже если двадцать, это немало... Просто нужно ценить то, что мы имеем...

-Ценить эти крохи!.. Нет, я хочу все. Все! Понял ты?