Натиг Расул-заде - Год любви

- Да... Прости... Я уже успокоилась...

- Хочешь, поедем домой? Домой? Ах, да! Пока нет. Побудем немножко здесь, ладно?

- Конечно - буркнул он.

- Ты не сердись на меня, пожалуйста.

- Я, не сержусь, что уж кто-где, а ты бы могла понять меня. Мне, тоже не сладко.

- Понимаю...

- Эта неуверенность, эти вечные сомнения так ли, это ли следовало сделать, на самом ли деда хорошо то, что хвалят, или хвалят из зависли, а, может, я, .между тем, стал хуже писать...

- Ты стал лучше, писать, - сказала она.

- Ты-то откуда знаешь? - он мрачно усмехнулся.

- Купила в Москве твою новую книгу, на Кузнецком мосту. Она мне понравилась. Честное слово.

- Спасибо, Таня. Ты ешь, прошу тебя.

- Ага. Не беспокойся. И давай выпьем. Налей мне водки.

- За что же выпьем? Я в мужских компаниях привык без тостов пить и уже от тостов отвык. Совсем, как видишь, охамел-с. Нет деликату-с с дамами...

- Выпьем, - прервала она его, - за нас двоих. За все, что так счастливо случилось, и за все, что так счастливо не случилось.

- Мрачноватый тост. Я знаю веселей.

- Говори, - .попросила она.

- Сидят на скамейке в сквере парень с девушкой. Целуются. На другой день на той же скамейке тот же парень целуется с другой. На третий день тот же парень с третьей. Постоянно тот парень с новыми девушками. Так выпьем же за постоянство мужчин и непостоянство женщин.

- Да, смешно, - сказала она, чуть улыбнувшись. Они звякнули рюмками друг о дружку, выпили.

- Скажи мне, ты за эти шесть лет ни разу не приезжал в Москву? Я знаю, вопрос идиотский, но, так и быть, ответь.

- Разрешаю взять его обратно, раз он идиотский.

- Не возьму.

Он серьезно, без улыбки, посмотрел на нее.

- Приходилось бывать,- сказал неохотно.

- И ни разу не звонил мне...

- У меня было много дел, Таня... Они помолчали.

- Года три назад, - сказала она, - я проезжала на троллейбусе мимо "Националя", проезжала и вдруг увидела тебя. Ты шел, как всегда, заложив руки за спину, великолепный внешне... Но такое ощущение одиночества исходило от тебя, такое щемящее одиночестю, что мне захотелось закрыть тебя ладонями от всех...

- И на сто рублей, говорит, укропа ей!.. - донеслось из буфета и окончание фразы потонуло в громком хохоте.

- Да, гуляли купцы-молодцы, - послышался другой голос. Голоса из буфета стали удаляться и погасли где-то, вероятно, разговаривающие зашли в кухню.

- Пойдем, - сказала она.

- Ты ничего не поела, Таня. Это безобразие, - сказал он.

Так ты можешь отощать и помереть.

- Не помру, - сказала она. - Я сильная.

Он внимательно посмотрел в ее лицо.

- Хотелось бы верить, - сказал он, хотя вполне мог бы обойтись без этой пижонской фразы.

Выйдя из ресторана, они попали под дождь, но повезло - сразу же подъехала машина.

- Старики говорят, - обернулся к ним водитель, - что такого сильного ливня не было в Баку последние лет пять-шесть...

- Когда же они успели сообщить вам это? - спросил Самир. - Ливень начался совсем недавно.

- А разве я сам не старик? - и пожилой водитель громко и глупо расхохотался. - Да, молодые люди, последние пять-шесть лет не было такого ливня...

Когда они приехали к нему, уже стемнело, часы на стене в прихожей показывали четверть восьмого.

- У них нет боя? - спросила она, посмотрев на часы.

- Нет, - сказал он. - Был, но я попросил устранить.

- Почему?

- Не нравится... - сказал он. - Когда они били, мне становилось как-то не по себе... тревожно, смутно на душе...

- Теперь у тебя на душе ясно... - сказала она.

- Ты почему не, снимаешь плащ? - спросил он. - Раздевайся. Давай помогу...

- Не суетись, Самир, - сказала она.

Они стояли в прихожей под часами, безжалостно щелкавшими секунды и минуты, отбрасывавшими горсть за горстью минуты назад, в небытие. Она подумала именно так о часах. О его часах, висевших на стене. И сказала:

- Самир...

- А? - спросил он.

- Самир... я тебя обманула. Я приехала сюда не в командировку и никакой сумочки и паспорта не теряла, а через три чaca я лечу обратно, в Москву. Молчи! Прошу тебя, не говори ничего. Все, что ты скажешь - не главное. Все неважно. Я сейчас поеду. Прошу тебя об одном, не надо меня провожать. Ладно? Так будет лучше. Тем более, что дождь на улице...

- Как ты можешь, Таня? Я обязательно провожу, и вообще, ерунда какая получается! Как это? Останься хоть на несколько дней. Это же несерьезно в конце концов...

Она молча смотрела на него, на то, как он возмущается, размахивает руками, доказывая, что она неправа, что ей следует остаться. Молча слушала и когда он выдохся, иссяк, умолк и тишину опять заполнили крохотные трупики секунд, сыпавшиеся сверху, из тяжелых старинных часов, она вдруг тихо попросила: