Николай Лейкин: Рассказы

. . . . . . . . . .

Ваш Р. Кустодиевский.

В книжный магазин А. П. Куклова.

Рафаил Кузьмич Кустодиевский просил меня возвратить Вам прилагаемый счет для надлежащего исправления. Дело в том, что счет адресован «господину» Р. К. Кустодиевскому, тогда как Рафаил Кузьмич с Нового года произведен в действительные статские советники, и, стало быть, его надо титуловать не «господином», а «его превосходительством». Будьте добры и перепишите.

Ваш слуга Г. Горохов.

М. г. Алексей Иванович!

В ответ на письмо Ваше имею честь Вам объяснить, что просьбу Вашу я никак не могу исполнить. Ходатайство о цензурном пропуске Вашей статьи шло бы вполне вразрез с моими убеждениями. Бесспорно, что статья правдива, но там есть такие мысли, которые не должны быть высказываемы массе, ибо мы уже и так отрываемся от почвы. Возвращаемую Вам статью прочел, впрочем, с большим удовольствием.

Искренно преданный Вам Р. Кустодиевский.

…прилагаемые же при сем пятьсот рублей прошу Ваше Превосходительство не счесть за взятку. Боже меня покарай, если бы я смел предложить Вам взятку, многоуважаемый Рафаил Кузьмич. Эти деньги даже не могут назваться и так называемою благодарностию, ибо я и мысли не допускаю, чтоб Вас можно отблагодарить деньгами. Пятьсот рублей суть должное вознаграждение за Ваш труд: Вы приказывали по моему делу, просили, утруждали свою память обо мне, а это труд нелегкий.

. . . . . . . . . .

Примите уверение в искренней преданности к Вам Вашего покорного слуги.

А. Бескровный.

Многоуважаемый Анисим Петрович!

Письмо Ваше получил. Спасибо. Очень рад, что мог быть полезен Вам своим влиянием. Но вот просьба. Я слышал, что у Вас прелестные оранжереи. Пришлите мне несколько пальм и других тропических растений для моей гостиной. Жена так любит растения. Кстати: если Вы еще не сдали Вашу дачу, то я оставляю ее за собой. О цене найма не спрашиваю. Надеюсь, что не заспорим.

Готовый к услугам Р. Кустодиевский.

…Мой совет Вам, уважаемый Алексей Иванович, употребить все Ваши силы для удержания дочери Вашей Варвары в недрах семейства. Женские врачебные курсы, пожалуй, и будут продолжать свое существование, но, скажу Вам откровенно, я не сторонник их. Зачем женщине мудрствовать? Мудрствование приводит девушек к тлетворной гидре неверия, а это расшатывает основы. И труд… Труд женщины должен заключаться в воспитании своих детей, а не в резании лягушек. Вот поэтому-то я советовал бы Вам скорей выдать Вашу дочь Варвару замуж за хорошего, солидного человека, после чего и все эти девичьи бредни у ней сами собой исчезнут.

Ваш слуга Р. Кустодиевский.

С подлинным верно:

Н. Лейкин.

[6] Печатается по публикации в журнале «Осколки» (1884, № 6). Об этом рассказе Чехов так отозвался в письме к автору: «Кустодиевский» превосходен. Горбуновский рассказ, несмотря на незатейливую, давно уже заезженную тему, хорош — форма! Форма много значит… (12–13 февраля 1884 г.).

Николин день. Вечер. Старший дворник Николай Данилов вправляет «престол» по деревне и день своего ангела. Небольшая комната, треть которой занята русской печкой, переполнена гостями. За ситцевым пологом на кровати попискивают сложенные туда грудные ребята, принесённые с собой гостьями. Сама дворничиха тоже с грудным ребенком у груди. В ее распоряжении только правая рука; ею она наливает гостям в рюмки и стаканы водку и пиво. Упрашивая, чтоб пили, дворничиха то и дело восклицает:

— По рукам, по ногам связал меня ребенок! У людей младенцы как младенцы, лежат себе смирнехонько на постели да покрякивают, а у меня из рук выпустить нельзя. Как положишь, так и заорет благим матом. Кушайте, гости дорогие, груздочков-то да рыжичков… Грибки отменные. Это мелочной лавочник Данилычу взаместо чашки именинной поклонился.

— Да попробуй ты попоить ребенка-то водкой — он и уснет, — советует городовиха, толстая, в чепчике с помятыми лентами и цветами. — Намочи булку вином, да в соску — и распречудесное дело.

— А и то попробовать, — соглашается дворничиха. — Верите ли, ведь смучил он меня. Не идет от груди, да и что ты хочешь.

Гости сидят за столом, уставленным питиями и яствами. Тут пирог с капустой и пирог с черничным вареньем, на тарелках соленые грибы, селедка, мятные пряники и мармелад. Стол и подоконник уставлены бутылками пива и водки. На почетном месте, под образами, сидит городовой, рядом швейцар в ливрее. Подалее два лакея во фрака и белых жилетах играют на медные деньги в орлянку. Какие-то две бабы возятся около самовара, раздувая его хозяйским сапогом. У окна приютился солдат в гвардейском мундире нараспашку, плюет в колки гитары и налаживает струны. Тут же повар с поварихой. Повар лезет через стол к городовому и говорит: