Николай Лейкин: Сборник рассказов

Святки. Вечер. Десять часов. Семейство купца Парамонова только что отужинало и собиралось спать. В кухне кухарка гремела посудой; из молодцовой доносилось сдержанное бряцанье на гитаре. В зале, на диване, за круглым столом, сидел сам глава семейства Захар Иванович и читал святцы. Он был в халате, по временам икал, крестился и позевывал. Рядом с ним помещалась супруга его, Прасковья Никитишна, и штопала чулок, вздетый на стакан. За тем же столом гадала на «Царе Соломоне» семнадцатилетняя дочь их Грушенька и сидел, приткнувшись боком, двенадцатилетний сынишка Павля. Он держал в руках «уродскую маску» с изображением на носу красного рака и прорезывал в ней ножницами рот. Захар Иваныч посмотрел на работу сына и сказал:

— Все глупостями занимаешься. Нешто я затем купил тебе маску, чтоб ты ее портил?

— Я не порчу, тятенька, а рот прорезываю. Завтра ряженые пойдем, так чтоб гостинцы можно было есть. Теперь и не снимаючи ее можно что угодно в рот запихать.

— Гостинцы можно в карман, а съесть дома.

— Это вы про густое говорите, а ежели варенье? — задал вопрос сын.

— Все-таки не годится… Маска бы и на будущий год послужила.

— Ну уж это дудки, чтоб после Крещенья погань в доме была! Все в печь! — огрызнулась супруга и прибавила: — Тебе жалко, коли ребенок занимается…

— Нешто это занятие?

— Все лучше, чем целый день на «Царе Соломоне» гадать да по окошкам вешаться…

Дочь отпихнула от себя книгу.

— Так и знала, что попрекнете, — сказала она. — Что ж мне делать-то?

— Дырья на себе штопать, — отвечала мать, — а то целый праздник иглы в руки не брала.

— На то и праздник… да и где ж на мне дыры. В гости не пускаете, к себе никого не зовете… Отчего к Скрыпиным гостить не пустили? На Святках все девушки друг у друга гостят!

— Ну уж это и из головы выбрось, чтоб тебя на Святках в Ямскую гостить отпустил, — вставил слово отец.

— Это еще отчего? Что там, поганое место, что ли?

— Не поганое, а испортишься, потому там теперь солдаты стоят.

— Так что ж, что солдаты? Солдаты не съедят.

— Ну уж это мы знаем, съедят или нет. Зови, коли хочешь, этих самых Скрыпиных к себе гостить! Перин, слава богу, хватит.

— Так сейчас они и пойдут теперь от веселья! Они теперь каждый день то с офицерами в приятных разговорах, то в клубе, то в театре… Третьего дня вон говорящую куклу смотрели. А у нас что?

— Погоди, вот замуж выдадим, так и у тебя будет говорящая кукла.

— А и в самом деле пора! Совсем от рук отбилась девчонка! Завтра же пошлю за свахой Лукерьей: пусть ей жениха ищет, — сказала мать.

— Хоть бы в театр сводили, хоть бы в клуб съездили! Праздники проходят, а никакого развлечения…

— Развлечения, развлечения… — передразнил ее отец. — Иди вот завтра с Павлей ряженая. Вывороти мою старую шубу, а на маску я дам гривенник. Вот тебе и развлечение! Попляшешь.

— Чтобы за мальчишку приняли да уши натрепали. Благодарю покорно! Лучше уж дома страдать…

— Где ж это уши треплют? Вся беда, что не впустят…

— А то и выгонят вон. Вы вон сегодня три компании ряженых из молодцовой вон выгнали и еще сулили за хвост да палкой.

— Мало ли что сулил.

— Уж коли идти ряжеными, так надо костюмы в табачной взять…

— Карету золотую еще не прикажете ли? Ну, баста. Или молчи, или убирайся спать! — закончил отец.

Девушка заплакала и, взяв «Царя Соломона», отправилась в другую комнату. Отец начал зевать во весь рот и закрыл святцы.

— Досадно, что я сегодня в баню не сходил. Все тело как-то… — начал было он и не докончил фразы. В прихожей раздался сильнейший звонок.

Все встрепенулись. Прасковья Никитишна перекрестилась.

— Ах, тятенька, это, верно, опять ряженые… — сказал Павля.

— А и то, пожалуй… Не пускать, не пускать! Нет их! Еще стянут что-нибудь. Вон у Сидоровых вчера часы пропали, — заговорил Захар Иваныч. — Марья! Не пускай! Дома, мол, нет. Спать легли! — крикнул он суетящейся в прихожей кухарке.

— Купца Захара Иваныча Парамонова… — слышался за дверями чей-то бас.

— Дома нет! Дома нет! — кричала кухарка.

— Все равно. Примите и распишитесь. К ним бумага.

— Не впускай, кричи, что дома нет! — ободрял кухарку хозяин. — Знаем мы эти бумаги-то! Народ тоже! Бумагу придумают, только чтоб влезть!

— Дома нет! Хозяин в гостях, а сама в бане!

— Господа, впустите же. Так невозможно! Пусть кто-нибудь распишется.