Николай Лейкин - Сцены

Актера передергивает.

— Да ведь у писателей то же самое, — отвечает он.

Процессия тронулась. Тронулись и провожающие. Вспоминают покойника.

— Солянку рыбную любил. И знаете, что ему нравилось в солянке? Завиток у тешки… Ах, господи! Такой могучий человек, жизненный, и вдруг… Скоренько, скоренько!

— Все там будем, иде же несть разовых и бенефиса!

— В котором году у нас было наводнение-то? Еще лабаз у купца Кумина залило…

— А что?

— Нет, я так, к слову… А большой у него репертуар был. Кому-то перейдут его роли?

— Половину Нильский за себя возьмет, а другую половину на меньшую братию…

Сзади пробирается отрепанная личность. Лицо опухши. Запах винного перегара. Брюки с бахромой, «пальтичко ветреного характера» и фуражка с надломленным козырьком.

— Дозвольте на помин души отставной козы барабанщику… — сипит он. — Келькшоз… даже ниже гривенника. Когда-то купеческим сыном и сам на лихачах разъезжал… Стерлядь а ля рюс, кнутом прохожего по роже, холодная шипучка гран медаль и в ресторане посудный бой по купеческому чину… Когда-то, сидя в первом ряду кресел, казнился на Любима Торцова [5] Любим Торцов — персонаж комедии А- Н. Островского «Бедность не порок». , а теперь сам Любим Торцов. «Пей под ножом Прокопа Ляпунова!» [6] «Пей под ножом Прокопа Ляпунова!» — Эту фразу из пьесы Н. В. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Шуйский» произносит в одном из своих монологов Любим Торцов («Бедность не порок», д. 1, явл. 12). Дозвольте, благородные лорды, пятачок! Не на хлеб прошу, но на выпивку, и в том каюсь.

— Да он презабавный! Это преоригинально! — говорит кто-то. Оборванцу суют в руки пятачки.

— Покровителем талантов состоял. Артисту на бильярде даже и сотенную проиграть не жалел, — продолжает он. — Бюве, манже — первое дело. Сам хотел идти в актеры, а попал послушником в Валаам, но по несправедливости судеб вновь изругнут с острова на материк к подножию красавицы Невы. Купца Апельсинова знаете? Свершил у него заем в тысячу рублей, а в две вексель выдал, и с этого пошло. Кругом запутал. И диво бы деньги дал, а то вместо денег товаром всучил: «Вот, говорит, тебе десять контрабасов, можешь продать и деньги выручить». Продал на Апраксиной их за две с половиной радужных и сих средств хватило только на пикник для Сюзеты. Лошадям головы шампанским мыл. Се тре жоли, а на утро опять яко благ, яко наг, яко нет ничего. Снова к Апельсинову. «Денег, говорит, нет, а вот сто тысяч часовых стекол — те же деньги, любой часовой мастер возьмет». Беру. На следующий месяц вместо денег полторы тысячи коробок сардинок!

Оборванец становится в позу и восклицает: «О, кровопийца Апельсинов! Смерть нечестивцу!»

— Однако, любезный, вы уж надоели, — замечают ему.

— Надоел-с? Пардон! Сейчас мы отогреем бренное тело. Мерси, мерси, — расшаркивается он и скрывается в трактирную дверь с изображением расписных чайников. [7] Впервые — «Петербургская газета», 1877, № 19; подзаголовок «Сцены»; подпись: Лкн. Печатается по тексту сб. «Саврасы без узды».

Мелочная лавочка, как она быть должна, с ее обычной, всем известной обстановкой. За стойкой рыжебородый приказчик в серебряной часовой цепочке через шею и несколько подручных мальчишек в тулупах. Идет «отпущение» товаров. На деревянном ларе около выручки сидит лакей с папироской в зубах. В одном углу сморщенная старушонка в капоре и полинялом салопе тыкает пальцем в кадушку с маслом и лижет его, пробуя масло; в другом — мастеровой в тиковом халате и с ремешком на голове покупает вареную треску. Входит кухарка, озирается по сторонам и грызет подсолнухи.

— Отпустите полсальной свечки, — говорит она.

— Хорошо, извольте-с, — отвечает приказчик. — Куда вам такая большая партия этого самого товара потребовалась? — спрашивает он. — Петли у дверей смазывать, что ли?

— Нет, нос у хозяйки. Такое повреждение получила, что ужасти подобно! Даже хрящ с места сдвинул; ну а она сегодня вечером на именины сбирается, так думает, нельзя ли салом смазать, чтобы уж не очень были царапины-то заметны.

— От «самого»?

— Конечно, от мужа. Нешто посторонний человек станет женщину бить?

— Видно, вчера опять Карс брал? [8] …опять Карс брал? — Длительная осада и штурм крепости Карс во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов Широко освещались в газетах и были темой общих разговоров. — допытывается приказчик.

— Не вчера, а сегодня. Вчера он в Киев на богомолье отправился, а сегодня по утру и избил ее.