Николай Лейкин - В гостях у турок

Николай Ивановичъ позвонилъ въ третій разъ. Явилась черноглазая горничная съ копной волосъ на головѣ, та самая, что вчера стлала бѣлье на постель.

— Собарица? спросилъ ее Николай Ивановичъ.

— Собарица, кивнула та. — Што вамъ е по воли? Заповедите. (То есть: что вамъ угодно? Прикажите).

— Ужасно мнѣ нравится это слово — собарица, улыбнулся Николай Ивановичъ женѣ.

— Ну, ну, ну… сморщила брови Глафира Семеновна — прошу только на нее особенно не заглядываться.

— Какъ тебѣ не стыдно, душечка! пожалъ плечами Николай Ивановичъ.

— Знаю я, знаю васъ! Помню исторію въ Парижѣ, въ гостинницѣ. Это только у васъ память коротка.

— Мы, милая собарица, звали кельнера, а не васъ, обратился къ горничной Николай Ивановичъ.

— Вотъ ужъ ты сейчасъ и «милая», и все… поставила ему шпильку жена.

— Да брось ты. Какъ тебѣ не стыдно! Съ прислугой нужно быть ласковымъ.

— Однако, ты не называлъ милымъ вчерашняго эфіопа!

— Кафе намъ треба, кафе. Два кафе. Скажите кельнеру, чтобы онъ принесъ намъ два кафе съ молокомъ. Кафе, молоко. масло, хлѣбъ, старался сколь можно понятливѣе отдать приказъ Николай Ивановичъ и спросилъ:- Поняли?

— Кафе, млеко, масло, хлѣбъ? Добре, господине, поклонилась горничная и удалилась.

— Сейчасъ мы напьемся кофею, одѣнемся и поѣдемъ осматривать городъ, сказалъ Николай Ивановичъ женѣ, которая, все еще надувши губы, стояла у окна и смотрѣла на улицу.

— Да, но только надо будетъ послать изъ гостинницы за извощикомъ, потому вотъ ужъ я сколько времени стою у окна и смотрю на улицу — на улицѣ ни одного извощика, отвѣчала Глафира Семеновна.

— Пошлемъ, пошлемъ. Сейчасъ вотъ я позвоню и велю послать.

— Только ужъ пожалуйста не вызывайте этой собарицы!

— Позволь… Да кто-же ее вызывалъ? Она сама явилась.

— На ловца и звѣрь бѣжитъ. А ты ужъ сейчасъ и улыбки всякія передъ ней началъ расточать, плотоядные какіе-то глаза сдѣлалъ.

— Оставь пожалуйста. Ахъ, Глаша, Глаша!

Показался кельнеръ и принесъ кофе, молоко, хлѣбъ и масло. Все это было прилично сервировано.

— Ну, вотъ, что на нѣмецкій манеръ, то они здѣсь отлично подаютъ, проговорилъ Николай Ивановичъ, усаживаясь за столъ. — Вотъ что, милый мужчина, обратился онъ къ кельнеру:- намъ нужно извощика, экипажъ, чтобы ѣхать. Такъ вотъ приведите.

— Экипаже? Има, има, господине! — и кельнеръ заговорилъ что-то по сербски.

— Ну, довольно, довольно… Понялъ и уходи! махнулъ ему Николай Ивановичъ.

Черезъ часъ Николай Ивановичъ и разряженная Глафира Семеновна сходили по лѣстницѣ въ подъѣздъ, у котораго ихъ ждалъ экипажъ.

— Помози Богъ! — раскланялся швейцаръ съ постояльцами.

— Добро ютро! — робко произнесъ малецъ въ опанкахъ, который былъ въ подъѣздѣ около швейцара.

Затѣмъ швейцаръ попросилъ у Николая Ивановича на нѣмецкомъ языкѣ дать ему визитную карточку, дабы съ нея выставить его фамилію на доскѣ съ именами постояльцевъ. Николай Ивановичъ далъ.

— Никола Ивановичъ Ивановъ, прочелъ вслухъ швейцаръ и спросилъ:- Экселенцъ? (То есть: превосходительство)?

— Какое! — махнулъ рукой Николай Ивановичъ. — Простой русскій человѣкъ.

— Эфенди? — допытывался швейцаръ. — Официръ? Съ Петроградъ?

— Ну, пусть буду эфенди съ Петроградъ.

Экипажъ, который ждалъ супруговъ у подъѣзда, былъ та же самая карета, въ которой они пріѣхали въ гостинницу со станціи, на козлахъ сидѣла та-же баранья шапка въ длинныхъ усахъ, которая вчера такъ долго спорила съ Николаемъ Ивановичемъ, не принимая русскаго рубля. Увидавъ карету и возницу, супруги замахали руками и не хотѣли въ нее садиться.

— Нѣтъ, нѣтъ! Что это за экипажъ! Неужто вы не могли лучшего намъ припасти! — закричалъ Николай Ивановичъ, обращаясь къ швейцару. — И наконецъ, намъ нужно фаэтонъ, а не карету. Мы ѣдемъ смотрѣть городъ. Что мы увидимъ изъ кареты? Приведи другой экипажъ.

— Не на другой.

— Какъ: не на? Намъ нуженъ открытый экипажъ, фаэтонъ.

— Будетъ фаэтонъ, — сказалъ возница, слыша разговоръ, соскочилъ съ козелъ и сталъ превращать карету въ фаэтонъ, такъ какъ она изображала изъ себя ландо, въ нѣсколькихъ мѣстахъ связанное по шарнирамъ веревками. Онъ вынулъ ножъ, перерѣзалъ веревки и сталъ откидывать верхъ.

— Добре буде. Изволите сѣсти, — сказалъ онъ наконецъ. сдѣлавъ экипажъ открытымъ.

Супруги посмотрѣли направо и налѣво по улицѣ, экипажа другого не было, и пришлось садиться въ этотъ.

Экипажъ помчался, дребезжа гайками и стеклами.

— Куда возити? обратился къ супругамъ извощикъ.