Николай Лейкин - Визит доктора

— Молодой онъ, папенька, этотъ самый докторъ, или старый? — задала отцу вопросъ восемьнадцатилѣтняя дочь, Груша.

— Дура! — произнесъ отецъ вмѣсто отвѣта и умолкъ.

Вставая изъ-за стола, онъ обратился къ старшему сыну и сказалъ:

— На биржѣ долго не проклажайся, а къ семи часамъ приходи домой. Пусть и тебя докторъ посмотрить. Да по дорогѣ зайди въ погребъ и купи бутылку рому.

Въ семь часовъ вечера все семейство Коромыслова было въ сборѣ и ждало доктора. Самъ глава дома, Назаръ Иванычъ, въ новомъ длиннополомъ сюртукѣ и сапогахъ со скрипомъ, ходилъ по чистой комнатѣ, напѣвалъ «отверзи уста моя» и, по временамъ, подходилъ съ стоящему въ углу столу съ закуской, предназначенной для угощенія доктора и поправлялъ на немъ бутылки и рюмки. Старшій женатый сынъ, наклонясь къ уху своей разряженной миловидной жены, шепталъ:

— Слышь, Даша, коли докторъ заставитъ тебя выставить языкъ, — не упрямься и выстави. Также, ежели и мять какое мѣсто начнетъ — вытерпи.

— Мнѣ стыдно, Николай Назарычъ… — отвѣчала жена.

— Мало-ли что стыдно! На то онъ докторъ. Смотри, не сконфузь меня.

Дочь Коромыслова сидѣла у окна и гадала на картахъ: «какой это изъ себя докторъ: брюнетъ или блондинъ», а второй сынъ былъ на дворѣ и загонялъ съ работникомъ въ сарай собаку, изъ предосторожности, чтобы она не укусила доктора. На окнахъ лежали младшіе ребятишки и, въ ожиданіи доктора, глядѣли на улицу. Аграфена Степановна возилась въ кухнѣ со стряпухой около печи и сажала туда начиненнаго кашей поросенка.

Четверть восьмаго на улицѣ задребезжали дрожки и остановились у воротъ дома.

— Докторъ пріѣхалъ! докторъ! — закричали лежавшіе на подоконникахъ ребятишки.

Все семейство встрепенулось и начало оправлять на себѣ платье. Старшій сынъ бросился встрѣчать доктора и, наконецъ, ввелъ его въ комнаты.

Это былъ довольно мрачнаго вида госпитальный фельдшеръ, лѣтъ сорока, гладкобритый, съ черными щетинистыми усами и бакенбардами, и съ нависшими бровями. Одѣтъ онъ былъ въ щеголеватый форменный сюртукъ, брюки со штрипками и бѣлыя офицерскія перчатки. Въ одной рукѣ онъ держалъ кепи, въ другой — ящикъ съ наборомъ хирургическихъ инструментовъ.

— Извините, что опоздалъ немного, — проговорилъ онъ раскланиваясь, входя въ комнату и поставивъ на столъ ящикъ съ инструментами. Все-ли вы здоровы, Назаръ Иванычъ? — привѣтствовалъ онъ хозяина и протянулъ ему руку.

— Ничего, скрипимъ, пока Богъ грѣхи терпитъ, — отвѣчалъ хозяинъ и пригласилъ фельдшера садиться.

Тотъ сѣлъ и началъ снимать перчатки.

— Сейчасъ съ главнымъ докторомъ на ампутаціи были. Ногу одному больному отпилили. Изъ пятаго этажа выпалъ и переломилъ, — сказалъ онъ и бросилъ взглядъ на присутствующихъ.

Хозяинъ покачалъ толовой.

— Неушто ужь безъ ошибки нельзя было?… спросилъ онъ.

— Нельзя, потому въ двадцати-трехъ мѣстахъ переломъ. Завтра и руку отпилимъ.

Присутствующіе переглянулись.

— Водочки, съ дорожки-то? — предложилъ хозяинъ.

— Потомъ-съ. Мы безъ благовременія не употребляемъ. Сначала нужно дѣло сдѣлать.

— А вотъ, я сейчасъ жену позову, такъ ужь всѣхъ вмѣстѣ и осмотрите.

За Аграфеной Степановной былъ посланъ въ кухню маленькій сынишка. Пробѣгая по комнатѣ, онъ тронулъ рукой стоящій на столѣ ящикъ.

— Тише, тише! Пожалуйста тише съ инструментами! — крикнулъ фельдшеръ.

— А что, нешто заряжено? — спросилъ Назаръ Иванычъ.

— Не заряжено, но хрупки очень. Инструменты это… — пояснилъ фельдшеръ и въ удостовѣреніе сказаннаго, а также и для пущей важности, открылъ ящикъ и началъ вынимать изъ него и раскладывать по столу пилы, ложи, зонды и прочіе инструменты. Члены семейства поднялись съ мѣстъ и издали робко начали разсматривать ихъ.

Вскорѣ въ комнату вошла Аграфена Степановна, кутаясь въ ковровый платокъ.

— Здравствуйте, господинъ докторъ! Пожалуйста ужь вы насъ простыми средствами… — заговорила она, покосилась на инструменты и, глубоко вздохнувъ, сѣла поодаль.

— Ну-съ, ктоже изъ вашего семейства боленъ? — обратился фельдшеръ къ хозяину.

— Да пока всѣ, слава Богу, здоровы, а ни васъ хотѣли попросить, не дадите-ли какого снадобья противъ холеры, потому валитъ ужь очень повсемѣстно. Тоже говорятъ, что вотъ и въ пищу подсыпаютъ, такъ нельзя-ли и противъ подсыпки? Всѣ подъ Богомъ ходимъ… Въ случаѣ, ежели что… чего Боже избави, такъ чтобы подъ руками было…

Фельдшеръ сдѣлалъ серьезное лицо, нахмурилъ брови и оттянулъ нижнюю губу. Въ такомъ видѣ онъ соображалъ сколько секундъ и, наконецъ, спросилъ. — Водку какой посудой покупаете?