Сергей Солоух - Шизгара

Да, он шел по следу и ощущал обреченность преследуемых, когда вечерней порой, приподняв уголок плотной портьеры, вглядывался из своего служебного окна в смутные контуры памятника первопечатнику. Скоро, скоро он схватит отчаянных аферистов, не побоявшихся наводнить страну пачками разноцветных билетов, и уж тогда по всем правилам протокольного искусства выяснит, одна ли жажда наживы подвигнула пока неизвестных, но неотвратимо влекомых в расставленные сети дельцов на предприятие, подвергшее опасности (ввиду международного характера несостоявшегося фестиваля) ни больше ни меньше престиж горячо любимой державы.

Вывести же прямиком на непосредственных организаторов должны были, в чем совершенно не сомневался Афанасий Антонович, во множестве попадавшиеся продавцы. Во всяком случае, начав с незначительных барышников и невысокого полета перекупщиков, уже первого июня доблестные сотрудники полковника задержали на платформе Сетунь, куда, естественно, сами же заманили голубчиков, двух, по всем наметкам, основных столичных оптовиков.

Правда, надо заметить, вели себя пойманные с поличным (с двумя кейсами, полными краской пахнущих билетов) исключительно вызывающе. Так, один из прихваченных уже в первый момент предъявил удостоверение с гербом, а второй, едва войдя в кабинет лефортовского следователя, стал с невиданной наглостью произносить фамилии, кои могли в те времена кого угодно заставить забыть о долге, но, конечно, только не подчиненных полковника Беседы, железных людей с холодными головами и горячими сердцами.

Но, увы, увы, одержанная победа оказалась сродни той, над коей прослезился царь Пирр в 279 году до нашей эры.

Уже третьего числа начальство затребовало у полковника все материалы дела, ну, а что до противоположной стороны, то коллеги, лишь возбужденные отсутствием должного обоснования столь длительной задержки своих людей, занимавшихся как будто бы разоблачением все той же преступной махинации, посчитали себя оскорбленными с намеренной целью и в виде ответного действия сочли недействительными все обязательства, ранее принятые в связи с затеянной полковником Беседой, как оказалось, весьма недружественной игрой. Иначе говоря, повернулись спиной, отвели свои силы, а расстроенную гвардию бросили вне очереди и без предупреждения на книжных жучков, мешавших проходу к станции метро "Кузнецкий мост".

Ну что ж, здесь мы можем считать историю того, как Афанасий Антонович Беседа оказался жертвой своих хитроумных замыслов, завершенной.

Мир между руками (правой и левой) был достигнут в восемь тридцать, разрешение профессионального спора было решено передать нейтральной третьей стороне, прокуратуре, ну а породившее взаимное недоверие безобразное попустительство юнцам в Лужниках было полюбовно условлено прекратить действием быстрым и эффективным.

Не прошло и часа, как вслед за этим вдоль всего лужниковского периметра возникла запомнившаяся многим из кативших в сумерках по левой стороне Комсомольского проспекта многорядная цепь конной и пешей милиции, необыкновенную значимость коей придавало присутствие широкоплечих и многочисленных добровольных помощников, наряженных в одинаковые штатские костюмы ПШО "Орленок". Цепь возникла, уплотнилась и стала совершенно непроходимой.

Но это "поздно", все-таки предпочтенное "никогда", по здравому рассуждению, должно быть признано ему равным. Сочетание служебного рвения одной всесильной организации и неуместных амбиций другой, не менее могущественной, сложились в чудо, то самое, вожделенно ожидавшееся волшебство, фантастическое происшествие, должное остаться в веках.

Иначе говоря, около шести часов в без всякого присмотра оставленные кущи въехал автобус, единственное отличие которого от прочих цельнометаллических собратьев составляли необыкновенное уродство форм и никелированные буквы "Кубань" над радиатором.

Автобус без всякой помпы подрулил к помосту, возведенному для демонстрации ненависти и солидарности на до блеска отмытой площади перед плавательным бассейном, увитому лентами, декорированному лозунгами, нриветствиями и рождественским гирляндами, разноцветными лампами, остановился, фукнув сладковатым выхлопом, распахнулась, мигнув слюдой пыльного стекла, дверь, и со спертым воздухом из душного чрева машины, словно видение, галлюцинация, вышли, появились один за другим все участники самой забойной московской "банды" той солнечной поры.