Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг. Отрывок дневника 1857 года

Въ 10 часовъ мы вс ѣбыли въ изв ѣстномъ положеніи укладывающихся людей, т. е. ходили безъ всякаго д ѣла кругомъ комнаты и растерянными глазами оглядывали лежащіе на полу чемоданы и ст ѣны комнатъ, все что-то вспоминая. Въ это время прі ѣхали изъ Montreux русскіе барышни съ только что прі ѣхавшей изъ Россіи матерью и еще съ какимъ то господиномъ, тоже русскимъ; потомъ прі ѣхали русскіе изъ Basset, тоже нынче у ѣзжающіе. Благодарный Кетереръ за подарки, которые сд ѣлалъ ему нашъ кружокъ, приготовилъ завтракъ. Не было одной комнаты свободной, везд ѣчемоданы, отворенныя двери, вс ѣкомнаты сд ѣлались ничьи. Гости переходили изъ одной въ другую. Было одно время, что какъ будто никто не зналъ, кто у кого и зач ѣмъ, и кто куда ѣдетъ, и съ к ѣмъ прощаться. Я зналъ только то, что разстраивается нашъ мирный милый кружокъ, въ которомъ я не видалъ, какъ прожилъ 2 м ѣсяца, и эти 2 м ѣсяца, я чувствовалъ, останутся навсегда дорогимъ воспоминаніемъ моему сердцу. Это чувствовали, кажется, и вс ѣ.

Въ 12 часовъ вс ѣтронулись провожать первыхъ отъ ѣжающихъ, мужа съ женой П[ущиныхъ]. Я над ѣлъ свой ранецъ, взялъ въ руки Alpenstock, 2 подарокъ прусскаго 95 3 л ѣтняго Генерала, и вс ѣтронулись п ѣшкомъ до парохода. Насъ было челов ѣкъ 10; правда, что большая часть изъ этихъ людей были р ѣдко встр ѣчающіеся превосходные люди, особенно женщины, но на всемъ нашемъ обществ ѣвъ это утро лежала одинаковая общая вс ѣмъ печать какого-то трогательнаго чувства благодушія, простоты и любовности (какъ ни странно это выраженіе), я чувствовалъ, что вс ѣбыли настроены на одинъ тонъ; это доказывали и ровныя, мягкія походки, и н ѣжно искательные звуки голосовъ, и слова тихой пріязни, которыя слышались со вс ѣхъ сторонъ. – Удивительно спокойно гармоническое и христіанское вліяніе зд ѣшней природы. —

Погода была ясная, голубой, ярко-синій Леманъ, съ б ѣлыми и черными точками парусовъ и лодокъ, почти съ трехъ сторонъ сіялъ передъ глазами; около Женевы въ дали яркаго озера дрожалъ и темн ѣлъ жаркой воздухъ, на противуположномъ берегу круто поднимались зеленыя савойскія горы, съ б ѣлыми домиками у подошвы, – съ разс ѣлиными скалы, им ѣющими видъ громадной б ѣлой женщины въ старинномъ костюм ѣ. На л ѣво, отчетливо и близко надъ рыжими виноградниками, въ темно-зеленой гущ ѣфруктовыхъ садовъ, видн ѣлись Монтрё съ своей прил ѣпившейся на полускат ѣграціозной церковью, Вильневъ на самомъ берегу, съ ярко блестящимъ на полуденномъ солнц ѣжел ѣзомъ домовъ, таинственное ущелье Вале съ нагроможденными другъ на друга горами, б ѣлый холодный Шильонъ надъ самой водой и восп ѣтый островокъ, выдуманно, но все таки прекрасно торчащій противъ Вильнёва. Озеро чуть рябило, солнце пря[мо] 4 сверху ударяло на его голубую поверхность, и распущенныя по озеру паруса, казалось, не двигались. —

Удивительное д ѣло, я два м ѣсяца прожилъ въ Clarens, но всякой разъ когда я утромъ или особенно передъ вечеромъ, посл ѣоб ѣда, отворялъ ставни окна, на которое уже зашла т ѣнь, и взглядывалъ на озеро и на зеленыя и далью синія горы, отражавшіяся въ немъ, красота осл ѣпляла меня и мгновенно, съ силой неожиданнаго действовала на меня. Тотчасъ же мн ѣхот ѣлось любить, я даже чувствовалъ въ себ ѣлюбовь къ себ ѣ, и жал ѣлъ о прошедшемъ, над ѣялся на будущее, и жить мн ѣстановилось радостно, хот ѣлось жить долго-долго, и мысль о смерти получала д ѣтской поэтической ужасъ. Иногда даже, сидя одинъ въ т ѣнистомъ садик ѣи глядя, все глядя на эти берега и это озеро, я чувствовалъ, какъ будто физическое впечатл ѣніе, какъ красота черезъ глаза вливалась мн ѣвъ душу.

Подойдя къ Верне, маленькой деревушк ѣ, гд ѣпристаетъ параходъ, мы нашли на лавочкахъ подъ высокими раинами, какъ всегда и везд ѣвъ Швейцаріи, семейство чистоплотныхъ Англичанъ, пастора въ б ѣломъ галстук ѣ, старуху съ корзинкой и 2 молодыхъ швейцарокъ въ шляпкахъ, съ багровымъ румянцомъ и п ѣвучими голосками. Вс ѣдожидались парохода. Я не ум ѣю говорить передъ прощаньемъ съ людьми, которыхъ я люблю. Сказать, что я ихъ люблю, – сов ѣстно, отчего я этаго не сказалъ прежде? говорить о пустякахъ тоже сов ѣстно. 5 Я пошелъ на берегъ д ѣлать камушками рикошеты и занимался этимъ до самаго того время[ни] какъ лодочникъ сказалъ, что пора садиться въ лодку и вы ѣзжать къ пароходу. Сапоги и башмаки застучали по полу лодки, и два большія весла стали толкать лодку. Мы подъ ѣхали подъ самый параходъ такъ близко, 6 что п ѣна забрызгала насъ. Покуда намъ бросали канатъ, съ парахода празднично смотр ѣли на насъ пасажиры, опершись на р ѣшетку, знакомый капитанъ <���съ французской бородкой кланяясь встр ѣтилъ у трапа чету П[ущиныхъ], пустили веревку, синяя какъ 7 распущенная лазурь> вода забурлила около ярко красныхъ колесъ, и какъ будто мы поб ѣжали прочь отъ парахода. Пасажиры передвинулись къ корм ѣ, замахали платки, и наши друзья очутились ужъ совс ѣмъ далеко отъ насъ и въ чужой незнакомой сред ѣлюдей, которые ихъ окружали.