Сергей Тютюнник - Кармен и Бенкендорф

Сознание возвращается к следователю раньше, чем ко мне - слух. У него мутные глаза, и он долго фокусирует взгляд сначала на перекошенном лице Кармен, затем на ноже, который она держит у его горла. Он молча слушает ее гневную речь. Анна кивает в такт своим словам, и черные волосы ее пляшут на плечах.

Перезвон колоколов в моей голове утихает только с появлением перепуганной Зульфии Тимуровны.

- Что тут у вас творится?! - доносится до меня ее готовый сорваться голос.

- Зульфия Тимуровна, не волнуйтесь вы так, - говорю каким-то чужим голосом. - Мы в момент все уладим.

- Да что ж уладим? Вы тут друг друга щас поубиваете, - и смотрит встревоженно на поднимающуюся с Олега Анну, вооруженную ножом. - Вчера омоновцы спьяну так подрались, что всю мебель переломали. Теперь вы. Я же просила, чтоб все было тихо. Щас военные со всего этажа сюда сбегутся...

Дежурная не двигается с места, следя за Олегом. Тот медленно встает на ноги и, ощупав мокрую голову, обводит всех тяжелым взглядом.

- Главное, мать, что никого не убили, - наконец разжимает он каменные челюсти и подходит ко мне вплотную. - Водка есть?

Я молча иду к шкафу, достаю бутылку и протягиваю пришибленному Олегу. Тот открывает ее тут же, поднимает с пола неразбившийся стакан и наполняет его на две трети...

- Чего ты его поишь! - взрывается затихшая было Кармен; она вдруг удивительно ловко выхватывает у следователя стакан и жадно, в несколько глотков, выпивает.

- Господи! - сокрушенно вздыхает Зульфия Тимуровна.

Олег, почти бесстрастно проследив за действиями Анны, берет у нее стакан со следами губной помады и повторно наливает на две трети водки. Выпивает точно так же, залпом, шумно выдыхает и вытирает рот веснушчатой лапой.

- Я скоро вернусь. Пропусти, мать! - и, потеснив дежурную, протискивается мимо ее большого тела в коридор.

- Перчатки не забудь! - кричит ему вдогон Кармен и закуривает, усаживаясь на подоконник.

- У вас есть веник, Зульфия Тимуровна? - обращаюсь к дежурной.

- Щас принесу, - отвечает женщина и выплывает из номера.

Я успеваю поднять опрокинутый столик и второй стакан, когда за спиной раздается хрипловатый голос Соломина:

- Что за шум, а драки нет?

- Драка уже кончилась, - отвечаю, оборачиваясь.

- Вижу кровопролитие, - золотая оправа очков у Соломина сверкает. Он, как всегда, в белой рубашке с галстуком, но без пиджака и жилета. Серые подтяжки перехватывают его старческие плечи. - Здравствуйте! - кивает Анне.

- Это вино, - поясняю, глядя в темные лужи, разлитые на полу. Знакомьтесь:

Кармен, то есть Анна.

- Очень приятно, Анна Кармен, - кивает седой головой Соломин, вынимая руку из кармана: - Я Виктор Алексеевич.

- Начальник пресс-службы федерального управления на Северном Кавказе, добавляю я, повернувшись к Анне, затуманенной сигаретным дымом, и решаю не уточнять значения слова "Кармен".

- Очень рада, - отвечает моя подруга, не отрываясь от подоконника.

- Вы, Аня, представляете какое-то издание? - интересуется дед как шеф прессслужбы.

- Нет, я вольный художник и представляю только себя, - резко говорит Анна.

Гипертонические, с лиловыми прожилками щеки Соломина вздрагивают. Они долго смотрят друг на друга - Соломин и Кармен.

- Простите за банальность, - наконец подает голос мой шеф, - но у меня действительно такое ощущение, будто я вас где-то видел.

- Вполне возможно, - в глазах Анны разгорается пьяный огонь. - Сегодня на брифинге, например.

- Дело в том, Виктор Алексеевич, что Анна пишет прозу, - раскрываю я "секрет". - Она автор двух повестей, опубликованных в "Юности". Так что вполне может быть...

- Кармен, Кармен, - задумывается Соломин. - Такая фамилия... Я бы запомнил. Но что-то... - он смотрит в грязный пол и качает головой.

- Она печаталась под псевдонимом, - вдруг нахожу выход из создавшегося положения. - Анна Кох.

- Кох? - переспрашивает Соломин и прячет руки в карманы темно-серых, всегда идеально отглаженных брюк. - Что-то знакомое...

- Генерал Кох - комендант Кенигсбергского немецкого гарнизона в годы войны, - хохмит Анна и криво улыбается.

Шеф не успевает отреагировать. Оттерев его от двери, в номер вваливается рыжий следователь.

- Держи, - он бросает Анне пару красных перчаток и, молча кивнув Соломину, поворачивается ко мне: - Уборщица мусор не выбрасывала, в номере не убирала! - и стреляет в Анну свинцовым взглядом. - Я перерыл все. Пушки нигде нет!

В комнате повисает жутковатая тишина. Я слышу гулкое биение своего сердца.