Сергей Тютюнник - Кобелино

На столах успели раскалиться от жары консервные банки со сливочным маслом. Черные мухи, сдурев от восторга, пикировали в его янтарный сок и умирали в золотой глубине.

В столовую вошел Олег Егоров – командир роты, капитан, крепенький, бритый налысо, с серыми усами. Он сел за стол и оросил свою розовую голову теплым потом.

От раздаточного окна к Егорову устремилась Зинка-официантка, прикрытая одеждой чисто символически. В ее голых руках под пляшущей грудью была тарелка с макаронами «по-флотски», то есть вермишель с нитками тушеного мяса. Завтрак.

– Опять «по-флотски», – буркнул усатым ртом Егоров. – Это вообще интересно воспринимается: морское блюдо в пустыне…

– А ты шашлыков хотел? – ужалила невыспавшаяся Зинка.

– Хотел… и хочу.

– Тада встаньте и пожарте, – подделывая одесский акцент, процитировала Зинка кусок анекдота.

– Но у меня нет мяса, – подыграл ей Олег (и опять же сказал святую правду).

– Тада сидите и не… жвандите, – улыбнулась Зинка, вскинув выщипанную бровь.

– Собаке дай что-нибудь человеческое, – попросил Егоров и достал из кармана полиэтиленовый мешочек.

Зинка выхватила его из капитанских рук и стартовала к окну раздатки.

– Чаю захвати! – крикнул ей в полуголую спину Олег.

Реактивная Зинка принесла в мешочке тушенку и поставила перед Егоровым горячую кружку с бурым чаем, имевшим происхождение от грузинского чай-совхоза. Олег аккуратно выловил из масла мух, стряхнул их на пол и стал макать в банку хлеб. Масло текло по крепким пальцам Егорова. Он смахивал его языком и запивал чаем. Пот омывал короткое капитаново тело, проступал на куртке и штанах темными пятнами, спускался крупными каплями со сверкающей головы, поблескивал в серых усах.

– Что, жарко? – ехидно спросила Зинка. – А я тут, в этом пекле, целый день парюсь.

– Ты и ночью у зама по тылу не мерзнешь, – брякнул Олег.

– А ты завидуешь, что ли, или ревнуешь? – не растерялась Зинка.

– Завидую… и ревную.

– Ну и дурак, – сказала резко. – Ты жену лучше ревнуй!

– До жены далеко, до тебя близко.

– Это тебе только так кажется, – стойко оборонялась Зинка…

Она работала в полку четвертый месяц. Приехала с Украины, оставив дочку у матери. Егоров, по случаю оказавшийся в штабе, после утряски документов у кадровиков привез ее в полк на своей БМП. Зинку определили в столовую официанткой.

Еще в дороге Олег стал бить к ней клинья, истомившись без женского внимания. Быстрая и трепетная Зинка понравилась Егорову. В свою очередь, Зинка поначалу ничего не имела против Олега, носившего на лице печать серьезности и обстоятельности, и однажды уступила егоровскому напору в своей комнате среди бела дня во время долгого обеденного перерыва. Оба они так спешили, будто что-то у кого-то украли. И после каждый про себя чертыхался и стеснялся другого.

Продолжалось это не очень долго. Но такой паузы для шустрой Зинки было достаточно, чтобы разобраться: «Егор» – не «тот» человек, вечно занят со своей ротой, из рейдов не вылезает, хороший (говорят) семьянин и прочее, и прочее, что, с точки зрения женщины, увеличивает количество недостатков и подавляет достоинства.

Пока Олег пошел на второй заход, Зинка уже связала себя с заместителем командира полка по тылу – своим начальником. Она связала себя с ним подарками, культпоходом в кино, а в конце концов и самой главной связкой. Зам по тылу подполковник Бубнов – бывший спортсмен-гиревик, здоровенный бык, постепенно тающий под афганским солнцем, – тут же проверил в роте Егорова учет и сохранность вещевого имущества и обругал Олега и его старшину Титенко. Дал понять, кто есть кто.

Егоров попробовал с Зинкой поговорить серьезно и однажды после ужина схватил за локоть, тормозя стремительный ее бег.

– Ты что, Егорушка, перегрелся? – остудила капитана официантка, и взор ее заледенел. – Любовь прошла, завяли помидоры, сандали жмут, и нам не по пути… Пусти руку! Еще увидят…

Насчет увядшей любви Зинка, конечно же, слегка соврала. А Егоров, конечно же, это знал. Однако отказ зажег в нем некоторые чувства. Знакомый замполит-автомобилист, водивший колонны мимо полка, подарил однажды Олегу щенка. И Егоров, раненный официанткой в сердце, назвал щенка Зиной. Надежда вернуть женское внимание не оставляла пропыленного ротного командира. И периодически, в течение уже второго месяца, Олег постреливал в заданном направлении, прощупывая удалившуюся цель. Он и теперь, в столовой, пустил пробный снаряд.