Валентина Ad - Бахтияра (СИ)

Родная моя, воспитывай нашу малышку в самых лучших своих традициях и окутывай любовью за нас двоих. А я, в свою очередь, обещаю – буду оберегать вас всегда. Я добьюсь аудиенции у Господа и буду умолять подарить вам обеим достойную, полную земных радостей и счастья, новую жизнь.

Еще… Честно, тяжело все это писать, гораздо тяжелее, чем взвести курок. В общем, если ты когда-нибудь встретишь человека достойного своей любви, который сможет стать для тебя прекрасным мужем, а для нашей дочки – отцом, знай, я не стану возражать. Я вас благословлю, если бьющееся в груди Бахтияры сердце примет его и полюбит. Если присутствие другого мужчины в вашей жизни сделает вас счастливее, а я прекрасно понимаю что ты… Я ведь знаю, ты можешь себя съесть так же легко, ка булочку с маслом. В общем, не сомневайся и избавь себя от чувства вины.

Знаешь, возможно мне бы стоило исписать десятки листов признаниями в любви, но… Бесконечно пачкать бумагу думаю не стоит, в этом уже нет никакого смысла. Я знаю, что ты знаешь, как сильно я люблю вас обеих.

Еще раз прости. Будьте счастливы за нас троих. Люблю.

P.S. Накануне я гулял в парке неподалеку… Передай Бахтияре мой последний осенний букет, пусть сделает из него НАШ совместный гербарий. Надеюсь, тщательно собранные мною листья тебе вручат вместе с письмами».

В минуты, когда Софиины глаза изучали аккуратно выведенные слова, ей казалось, будто она падает в бездну. Первая реакция – слезы. Вторая – злость. К тому времени, как написанные родной рукой строки закончились, кроме как распирающей изнутри любви, София не чувствовала ничего.

Отложив в сторону белоснежный лист, она молча разглядывала как по прозрачной трубке капельницы бежит какая-то жидкость, видимо помогающая ей не сойти с ума. Невыносимо было чувствовать одновременно огромное облегчение и безумную тяжесть в одной и той же области левого подреберья. Это взаимоисключающие друг друга чувства, но только не в ее случае.

София не сомневалась – с их Бахтиярой теперь все будет в порядке. Это понимание дарило ей огромные крылья, полностью избавив от тревог и боли. Странно, но ведь она даже не знала как прошла операция, а все же почему-то была спокойна и уверена в том, что все круги ада, наконец закончены. Крылья исчезали, как только реальность запускала в ее мозг свои ужасные щупальца. Радость от выздоровления своей крошки, ей будет не с кем разделить. Мысли о том, что она больше никогда не сможет взглянуть в сияющие любовью глаза Ивана, убивали всякое желание взлететь ввысь от счастья за дочь.

В этот раз истерики не случилось. Горячие слезы медленно скатывались на больничную подушку. Они были теплыми как по внешним так и по внутренним ощущениям. Эти слезы дарили надежду на ту, счастливую жизнь, которой желал им с Бахтиярой Иван. На ту ИХ жизнь без него, ради которой, он…

Слезы любви. Слезы радости. Слезы благодарности. Просто слезы, долго не покидали порозовевших щек Софии. Она уснула совершенно не пытаясь их унять. София дала себе ночь для прощания и прощения. Ночь слабости, после которой обязательно наступит утро в котором больше не было места слезам. Ее дочь не должна видеть слезы, которых в ее не долгой жизни и без того было достаточно. София должна быть сильной, такой, какой считал ее Иван. Той, которая обязана теперь жить за двоих и попытаться наслаждаться этой жизнью тоже вдвойне. Она не имеет права наплевать на жертву принесенную мужем и погрузиться в скорбь, не ради того он погиб. Хотя ей так хотелось с головой укрыться одеялом и никогда больше не высовывать нос в реальность. Ничего не видеть, ничего не слышать, а главное – ничего не чувствовать. Но она этого не могла себе позволить, она обязана теперь жить за двоих и дарить свою любовь Бахтияре тоже за двоих.

*****

Все сложилось так, как о том мечтал Иван, словно по волшебству, по мановению волшебной палочки, по щучьему велению. Операция прошла успешнее, чем предыдущая. Сердце Ивана вопреки существующим нормам идеально подошло Бахтияре. Из-за болезни ее больное сердце увеличилось в несколько раз и только благодаря этому трансплантация от взрослого - ребенку стала возможной. Именно поэтому Иван Варфоломеевич и взялся за, казалось бы, безнадежный случай. А еще потому, что желал жизни этой прелестной девочке не меньше чем ее родители. Огромное больное сердце Бахтияры создало все условия, полость, куда было помещено большое, но здоровое сердце ее отца. По мере того, как она будет расти, все остальные внутренности придут в норму. Спустя какое-то время все в ее юном организме непременно придет в норму.