В. Яковлева - Ради жизни на земле (сборник)

Вот, пожалуй, и все, что я тогда знал о нем. Когда познакомился ближе, тоже не очень-то пополнил свой журналистский блокнот. Обидно было: внешние детали говорили о нем больше, чем он сам. Золотая Звезда Героя, орденские ленточки в несколько рядов, знак заслуженного летчика-испытателя страны, ромбик военной академии, полковничьи погоны на плечах.

Мы беседовали с ним много раз. Обо всем. Но совсем мало о нем самом. Держался он скромно. Даже застенчиво. Был очень сдержан.

Однажды мне вроде удалось его расшевелить. Он вспоминал детство, комсомольскую юность, первые шаги в авиации, годы войны. Но все это были краткие сообщения, сухое, скучное перечисление событий. Приходилось часто прерывать его, выуживая детали, задавать вопросы, которые ему казались очень странными:

— Погоди… А какая в тот день была погода?

— Где?

— Ну там, на аэродроме, куда ты шел на посадку без двигателя.

— Погода?.. А зачем тебе погода? Ну облачность была. Низкая. Без окон…

Упаси бог было взяться в эту минуту за авторучку: налаживаемая с огромным трудом живая связь могла бы исчезнуть.

О своих товарищах испытателях он рассказывал с увлечением. Так говорят мальчишки о своих кумирах — летчиках.

Вспоминал огненные годы войны, своих командиров — прославленных, известных всему миру летчиков-героев: Михаила Михайловича Громова, Георгия Филипповича Байдукова, Николая Петровича Каманина. Однополчан. Много и интересно рассказывал о сыне своего комкора — Аркадии Каманине, который в четырнадцать лет стал летчиком и вместе с отцом ушел на фронт, участвовал в воздушных боях, бил гитлеровцев в воздухе.

Я понял тогда: из Георгия не вытянешь подробностей о нем самом. И пошел к его друзьям, к его командирам и воспитателям.

…Беседую с генералом Каманиным, с фронтовыми друзьями Георгия Берегового, листаю пожелтевшие страницы старых газет, всматриваюсь в моложавое непреклонное лицо человека в шлемофоне, которое изображено на одной из военных листовок, и до меня доносится палящее дыхание тех грозных дней, орудийные раскаты и вой сирен воздушной тревоги.

Я встретился с его родными и близкими, пересмотрел все семейные альбомы фотографий, с его разрешения перечитал все его дневники.

Из коротких бесед, обрывков фраз мне удалось собрать историю и предысторию его нового подвига, больших и драматических испытаний тела и духа.

Всякое бывает в жизни. И необычностей тоже много.

Отец шутил:

— Ты, Жора, родился под стук колес.

Но это была вовсе не шутка. Тимофей Николаевич работал разъездным телеграфистом. Береговые жили в железнодорожном вагоне, так и кочевали в нем по белу свету. Сегодня здесь, завтра там…

Когда дети стали подрастать, — а их было у Марии Семеновны и Тимофея Николаевича трое: Виктор, Михаил и Георгий, — семья обосновалась на постоянное жительство в городе Енакиеве.

Своего угла не было, пришлось снимать две маленькие комнатки.

Рос как и все мальчишки. С детства любил шумные подвижные игры, когда после школьного звонка и почти дотемна носилась босоногая команда по дворам и проулкам… Верхом на палках — это значит «буденновцы», простой гурьбой — «казаки-разбойники». Играли в войну, футбол, частенько пускали бумажного змея с длинным хвостом из мочала, бегали на речку купаться, а вечером, собравшись за старым сараем, рассказывали придуманные тут же страшные истории.

Были ссоры, были и драки. Были «путешествия» по карнизу крыши, когда испуганная мать, прижимая руки к груди, кричала традиционное материнское:

— Сорвешься — домой не приходи!

Дом, где жили Береговые, стоял неподалеку от летного поля Енакиевского аэроклуба. Здесь инструктором по планеризму работал старший брат Жоры — Виктор.

Однако Жорку, как он ни заглядывался со стороны на летное поле аэроклуба, туда не пускали. Обидно, конечно. Но не сидеть же сложа руки и ждать у моря погоды. И Жорка задумал сам построить планер. Начал с моделей. Самых простых. После многих неудач одна из построенных им моделей полетела. Этот полет вызвал бурю восторга, а главное — такое желание строить новые, более сложные модели, что теперь Жорку с трудом вытаскивали из сарая к обеденному столу.

Шорох рубанков, легко скользящих по пахучим доскам, повизгивание циркулярной пилы, дробный стук маленьких молоточков — все это создавало атмосферу настоящего дела. Вместе с друзьями Жорка сосредоточенно возился с инструментом, паял, клеил, строгал маленькие детали будущих «воздушных кораблей».