Станислав Рем - Двадцатое июля

Когда Власов покинул кабинет, Гиммлер достал сигарету, первую из двух за день, прикурил, сел в кресло и еще раз проанализировал ход беседы. Вроде бы все сложилось, как он и спланировал. Сделал первый вдох с дымком. Это доставило ему чувство удовлетворения. Потом вызвал секретаря и приказал соединить его по телефону с Мюллером.

Трубку поднял сам группенфюрёр.

— Генрих, вы уже задержали Бургдорфа?

— Пока нет, господин министр. Но мы предположительно знаем, где он находится, и думаю, часа через два он будет у нас.

— Он мне нужен живым. Слышите, Генрих?

— Так точно, господин министр.

— Только живым! Доставьте его немедленно ко мне. Только сообщите перед тем как поедете.

— Да, господин министр.

— И еще, Генрих. Постарайтесь на этот раз порадовать меня не словами, а действиями.

Гизевиуса встречали сразу двое: Даллес и его помощник Геро фон Шульце Геверниц. Человек, который завербовал «Валета». Американец немецкого происхождения, проживавший в Швейцарии с начала войны, он прекрасно владел всей информацией по Германии, имел великолепную интуицию, был контактен и обаятелен. Первое впечатление, которое он произвел на Гизевиуса, заключалось в одном слове: бабник. Почему? «Валет» и сам не смог бы ответить на данный вопрос, но первое впечатление сохранилось по сей день.

— Простите, что не смогли принять вас на Герренштрассе и доставили сюда, на виллу, но мы решили, что на лоне природы, с видом на прекрасное озеро, наш разговор примет более откровенный характер. — Даллес легким движением руки поправил очки и мягко улыбнулся.

Гизевиус опустился в плетеное кресло.

— Насколько нам известно, — Геверниц расположился напротив гостя, — вы прибыли в Берн с группой сопровождения. Кто эти люди?

Гизевиус не удивился вопросу. Он знал: на Даллеса в Швейцарии работают люди из различных ведомств. В том числе из полиции»

— Люди Мюллера.

Даллес поставил стул рядом с Геверницем:

— Любопытно. Продолжайте.

Весь рассказ Гизевиуса, со всеми вопросами, ответами, описаниями и пояснениями, занял добрых четыре часа. Перед глазами сотрудников УСС предстала полная картина произошедших событий, в изложении непосредственного свидетеля.

— Как думаете, дружище, — обратился к Гизевиусу Даллес, когда тот передал ему просьбу Мюллера, — что за игру с нами решил начать ваш шеф гестапо?

— Мне трудно дать ответ.

— И тем не менее?

— Не знаю. — Гизевиус неуверенно повел плечами. — Может, это вовсе и не игра?

— А что, — продолжил его мысль Даллес, — очень даже может быть… Мюллер не дурак. Прекрасно оценивает обстановку. По большому счету, он проиграл. Не случайно ведь гестапо смотрело сквозь пальцы на действия Штауффенберга. Но — сорвалось. Теперь выход один — искать контакты. — Даллес хлопнул себя ладонью по колену. — Но кто его знает? А если это все-таки игра? Очередной ход Гиммлера? Предположим, мы дадим согласие на встречу с ним, а он нам устроит второй Венло.

Гизевиус с недоумением посмотрел на обоих разведчиков, но те даже не удосужились пояснить ему, что имел в виду Даллес.

А в небольшом голландском городке Венло произошло следующее. Осенью 1939 года, в ноябре, в этом поселении должен был встретиться с тремя английскими разведчиками не кто иной, как Вальтер Шелленберг. С паспортом на имя Рудольфа Шеммеля и от имени недовольных политикой фюрера представителей вермахта. Цель встречи: обсудить детали дальнейшего сотрудничества. Операция проходила под патронатом службы безопасности Германии. Но в тот день все пошло по неписаному сценарию. Едва Шелленберг встретился с англичанами, как со стороны Германии через пограничный блокпост прорвался черный «мерседес» с боевиками из СС, из окон которого неслись автоматные очереди. В результате один британский агент был убит на месте, а оба других разведчика оказались в немецком концлагере. Как позже выяснилось, приказ об аресте англичан дал сам Гитлер, который обвинил их в попытке покушения на свою жизнь.

Впрочем, и о приказе Гитлера, и о том, что Шеммелем был Шелленберг, в тот момент ни Даллес, ни Геверниц не знали. Их поставили в известность только о самом событии.

В целом же Гизевиус по интонации понял, что в словах руководителя УСС в Швейцарии скрывается какой-то подвох.

— Я с Мюллером общался и до покушения, и после. — Гизевиус старался подбирать слова так, чтобы в будущем Мюллер, если вдруг узнает о ходе беседы, остался им доволен. — Могу сказать одно: мне показалось, он их всех презирает.