Алим Кешоков - Долина белых ягнят

— Живо закладывай лошадей, — вполголоса сказал Доти, стараясь не разбудить Ирину. Нарчо встряхнулся, протер глаза, ловко спустил стремянку из окна и сошел вниз. Пока он запрягал лошадей, Доти успел одеться и стоял посреди комнаты, думая — попрощаться с Ириной или нет. На стене висел портрет Альбияна в капитанском кителе. Вспомнились бои на берегах Сала, бескрайние степи, где дивизия приняла на себя мощный удар танковых и моторизованных частей врага. Неравные бои были, и вспоминать тяжко… Нет, не стоит будить хозяйку так рано, решил Доти, и полез на подоконник.

Линейка бодро катила в Машуко; навстречу попадались женщины, торопившиеся к утреннему базару, чтобы продать кто что может: яйца, персики, вязанки лука, сметану, сыр, курочку. На вырученные деньги они потом покупали все, что нужно в хозяйстве. Доти обратил внимание: никто не везет на базар муку или зерно. Значит, излишков ни у кого нет. По-прежнему люди в аулах, видимо, вставали по солнцу, определяя время по тому, насколько высоко поднялось светило над горизонтом. Доти был уверен, что ему придется будить если не саму Бибу, то уж Апчару наверняка, и просчитался.

— Уехала в район, — ответила Биба, успевшая к этому времени подоить корову и державшая ведро с ароматным парным молоком. — Докладывать начальству о выполнении плана. И Курацу прихватила. Обе приоделись, будто на свадьбу поехали. Подумаешь, праздник — план выполнили!.. Заходи, мой большой сын, заходи, — приглашала Хабиба полковника, уверенная, что Доти едва ли захочет воспользоваться ее приглашением. Что ему ее скромное общество?

— Да будет твой дом полон гостей… Понимаешь, разболелась у меня раненая нога. — Доти искал повода остаться. — Я, пожалуй, посижу здесь малость. Отойдет нога — поеду.

— Милости прошу. Угощу парным молочком. У меня и лакумы из кукурузной муки найдутся. — Хабиба, конечно, не сказала, что не сама пекла пышки, а принесла с поминок.

— Нарчо, ты напоил лошадей? — спросил Доти, прекрасно зная, что сделать это было негде. — Давай, милый, пока я поговорю с Хабибой, возьми ведро, принеси им воды.

— Есть!

Хабиба действительно обрадовалась раннему гостю. Ей даже захотелось, чтобы Доти закурил в комнате Альбияна. Пусть там появится мужской запах… Она усадила гостя за стол, а сама продолжала говорить не умолкая. Уйдет в спальню или на кухне разжигает огонь, достает посуду, а сама все что-то спрашивает или отвечает на вопросы гостя. Вскоре на столе появился белый сыр ее собственного изготовления. Сыры она умела делать невероятно вкусные; никто не мог соревноваться с нею в этом искусстве. Лакумы, сыр, крепкий чай с молоком и сметаной — настоящий царский завтрак! Как ни упрашивал Доти Матович Хабибу сесть, она отказалась категорически и стояла у притолоки, будто без этого стена могла упасть.

— Может, и лучше, что я не застал Апчары. Поговорим с тобой наедине…

Хабиба машинально вытерла губы кончиком платка, как она это делала всякий раз в серьезных обстоятельствах.

— Слушаю тебя, мой большой сын.

Доти Матович очень нравились слова «большой сын». Он помолчал, помешал ложечкой горячий чай.

— Я прошу руки твоей дочери, — сказал он вдруг сразу, осмелев.

— Анна! Что я слышу?! — Хабиба всплеснула руками. «Анна!» — это восклицание выражало крайнее удивление, она пользовалась им, когда от неожиданности не находила слов. — Возможно ли это? Апчара — моя единственная дочь, с ней я делю свое горькое одиночество… — Дрогнули углы губ, Хабиба всхлипнула.

Доти подождал, когда женщина успокоится.

— Хабиба, я ведь тоже одинок. У меня была жена, должен был родиться ребенок…

— Да, да, Апчара мне говорила. Пусть аллах даст их душам лучшее место в раю…

— Я говорю: отдай за меня свою дочь, но правильнее было бы сказать: прими меня под свой кров. Знаешь, ведь зять безропотен, как ишак, сколько взвалишь, столько и потащит. У меня и крова над головой нет. Альбиян вернется (дай бог, чтобы он живым и невредимым переступил твой порог), у него свой дом, своя семья. Наверняка переедет в город, получит достойную работу. А мы будем жить вместе. На фронт я уже не поеду, не берут туда с палкой в руке. Открою тебе секрет: меня назначают главным журавлем в районе. На том вчера порешили с Куловым.

Вошел Нарчо, и разговор пришлось прервать.

— Садись, сыночек, поешь и ты. Небось проголодался.

— Мы с ним друзья по несчастью: оба одинокие… — Доти усадил мальчика за стол, сам встал; есть ему не хотелось. — Пойдем, Хабиба, посмотрим твои сад. Говорят, нынче урожай на яблоки.