Алим Кешоков - Долина белых ягнят

Роду Кошроковых суждено было прерваться на Доти Матовиче. Война грохотала на море, на суше и в небе. Апчара и Локотош, сидя в крошечной палате, чувствовали себя так, словно нарушили клятву дружбы, которую дали комиссару…

— Его нет, а мы свадьбу справлять собираемся, — грустно проговорил Локотош.

— Жизнь, милый. Самый близкий человек умирает, за ним и то в могилу не идут, остаются жить, ждут своего часа…

— Письмо, наверное, он тебе написал.

— Не знаю…

Через день в госпиталь за шао — женихом — приехал Айтек и увез Локотоша на свадьбу, которую справедливо назвали «полевой». Хабиба заявила: «Пока не увижу живым моего Альбияна, никаких торжественных обрядов не будет». Но вечерника получилась шумная. Айтек, взявший на себя роль главного распорядителя, был великолепен — изобретателен, остроумен. Анна очаровала гостей своим чудесным голосом, весь вечер она распевала фронтовые и русские народные песни, плясала — словом, была счастлива чужим счастьем. Ее уже приняли в колхоз, Гошу определили в детским сад, и он теперь разговаривал на забавном кабардино-русском языке.

— Далеко пойдет. На двух языках одновременно говорить умеет! — смешил Айтек Анну, стараясь отвлечь ее от грустных дум о Каскуле, отбывающем наказание в лагере.

За весь вечер Хабиба не провозгласила ни одного тоста. В разгар веселья она незаметно вышла из дома и направилась по тропинке к арыку. Стояла под грушей, зацветшей во второй раз от безоблачных осенних дней, глядела на обманутые последним теплом белые лепестки и жалела, что их побьет мороз раньше, чем успеет одарить людей плодами цвета зрелой дыни; слушала тихое журчанье воды. Живым — жить, думала мать. Перед глазами старой Хабибы с незапятнанным светлым лицом, неотступно стоял незабвенным «большой сын» Доти Кошроков, с судьбой которого она так хотела связать судьбу своем дочери.

Перевод автора

1973—1978

У кабардинцев опалить усы — значит опозорить мужчину до конца его жизни.

Хакурт — жареная кукуруза, перемолотая затем в муку.

Здесь сохраняется буквальный перевод кабардинской пословицы, хотя она вполне соответствует русскому варианту — «Легок на помине». (Примеч. переводчика.)

Национальный напиток из пшена и меда.