Алим Кешоков - Долина белых ягнят

— Аллах знает, я не знаю.

— Какой верующий стал! Действительно, душа твоя вывернулась наизнанку. Услышала бы эти слова моя мать — вот обрадовалась бы, — обрела дар речи и Апчара.

— Почему?

Апчара усмехнулась:

— Она обожает верующих.

— Положим, я не больше верю в бога, чем твои Кошроков.

— «Твой Кошроков»! Наслушался сплетен, мужчина называется! «Твой Кошроков»! Он такой же мой, как и твой.

— Замуж не собираешься? — тихо спросил Локотош и натянуто улыбнулся: — В твоем положении мужа можно просто назначить.

— Я так и хочу поступить. — Апчара нисколько не оскорбилась, наоборот — ей стало весело.

— А кандидатура есть?

— Конечно, есть.

— Кто же это?

— Так, один подполковник.

— Интересно. Из руководящих или рядовых?

— Пока не руководящий, но будет руководящим. Обязательно. — Апчара склонилась к Локотошу, тронула его за руку Она больше не смеялась. Лицо ее побледнело, она выглядела измученной.

— Прости, я не хотел тебя обидеть… Прости…

— Я только за тебя выйду замуж. Понимаешь? Только за тебя. И больше ни за кого на свете.

Локотош растерялся. Он не верил своим ушам.

Апчара прижалась к Локотошу, не отпуская его руки.

— Я нисколько не изменилась. Все, как и прежде. Верь. Ты моя судьба, мое будущее.

— Правду говоришь? — У Локотоша все плыло перед глазами. — Если правду — я крылья обрету, полечу птицей.

— А на какое дерево сядешь?

— На то, что растет в вашем яблоневом саду. Хочешь этого?

— Очень.

— А сторож не шуганет меня оттуда?

— Сторожем будешь ты, товарищ подполковник. — Апчаре вдруг стало легко и хорошо, как никогда в жизни. «Товарищ подполковник» ошеломленно смотрел на нее.

— С одним глазом я не укараулю…

— Не надо больше об этом, умоляю тебя. Мы с мамой сделаем все, чтобы ты выздоровел, стал прежним… Я буду тебя… — Апчара хотела сказать «любить», но в последний миг передумала: это магическое слово пусть первым скажет ее жених. — Я буду сама тебя караулить…

— Ведь я люблю тебя давно, ты сама знаешь, — тихо проговорил Локотош. — Но как я могу принять такой дар из твоих рук. Я ведь неполноценный, я человек, уцененный войной…

— Не говори так. В моих глазах война тебя не уценила, в моей душе ты остался прежним… — Апчара понимала, что плакать не надо, но ничего не могла с собой поделать. Дико было видеть беспомощность Локотоша. Сильный, уверенный в себе человек, к которому все обращались за помощью и поддержкой, вдруг стал зависим от других!..

Они не заметили, как с гор спустились сумерки, затянув мглой долину. С низовий тянулись туманы, гасли звезды, окутывая холмы. В аллеях парка кое-где загорелись слабые огоньки. Было уже очень поздно, когда Апчара попрощалась наконец с Локотошем. Она бежала к остановке, боясь опоздать на последний автобус, и кричала, оглядываясь: «Я скоро приеду!» В автобусе, отдышавшись, она задумалась — куда теперь? К Ирине или к Кулову? Пожалуй, в обком. Кулов вечерами сидит долго. А раз он там, Ирина тоже не уйдет домой.

Автобус остановился неподалеку от здания обкома партии. Апчара обрадовалась: окна и в кабинете Кулова, и в приемной, и даже в остальных комнатах ярко светились.

— Можно? — Она просунула голову в дверь приемной.

— Моня, — из-под стола ответила маленькая Даночка, не обращая на вошедшую ни малейшего внимания. Стоя на четвереньках, девочка сосредоточенно рисовала что-то на большом листе бумаги, разложенном под столом.

— Даночка, а где мама? — спросила Апчара.

— Там. — Даночка карандашом показала на дверь, обитую дерматином. В эту минуту оттуда вышла Ирина. Увидев Апчару, она даже вскрикнула от радости. Ирина усадила гостью на стул, сама села напротив, как это делал Кулов с наиболее уважаемыми посетителями.

— Ну как ты? От Альбияна что-нибудь есть? Мы давно ничего не получали. Мама ужасно волнуется.

— Две недели назад пришло последнее письмо. Они так быстро наступают, что и писать некогда. Почта же во втором эшелоне, — Ирина улыбалась, глядя на Апчару, радуясь, что видит ее. Она очень любила золовку, дружила с ней, как с родной сестрой. — Ты, наверное, сунулась ко мне, а там дверь заперта, верное, окно? Возьми Даночку, поезжайте и ждите меня.

— Я хотела к Зулькарнею. — Апчара глянула на массивную дверь, которую впервые со страхом переступила, когда отправлялась на фронт с делегацией.

— Его нет. Это я там убираюсь. Потому и свет горит. Кулов уехал провожать Доти Кошрокова.

— Кого? — Апчара от неожиданности вскочила со стула.