Алим Кешоков - Долина белых ягнят

— Справедливые слова, — поддержал Кулов Доти Матовича. — Я хотел сказать то же самое. Чоров обманул партию, теперь обманывает государство. Я думаю, нет двух мнений относительно того, что Чорову придется положить на стол свой партбилет. Двух мнений не должно быть и по тому поводу, что заведовать он имеет право именно, как выражался Доти Матович, топором или, на худой конец, пилой.

— Передадим дело прокурору… — Бахов упорно гнул свою линию, но поддержки на сей раз не добился. Бюро обкома сочло исключение из партии и снятие с работы достаточным наказанием для Чорова.

Несмотря на позднее время, Кулов не отпустил Кошрокова. Они остались вдвоем. Ирина Федоровна принесла им по стакану чая и остывшие беляши — все, что можно было достать в буфете в полночь.

Из-за своего большого стола, крытого голубым сукном, Кулов выходил в тех случаях, когда хотел выразить особое внимание к посетителю. Доти Кошроков несомненно заслуживал уважения, поэтому Зулькарней Увжукович оставил мягкое кресло у стола и сел перед гостем, глядя на него уставшими серыми глазами. Взглядом он словно спрашивал: видишь, как нам нелегко в тылу? Приходится заново изучать, проверять кадры. Люди нередко скрывают свою вину; а иной, глядишь, и на самого Кулова напишет что-нибудь этакое, — держи потом ответ, объясняйся… Он вздохнул и улыбнулся, отгоняя мрачные мысли.

— Я два раза звонил в ГлавПУР, — сказал Кулов, прихлебывая жидкий чай. — Первый раз меня послали туда, куда и Макар телят не гонял. Пришлось обратиться в ЦК. Там внимательнее отнеслись к моей просьбе, обсудили вопрос и велели снова позвонить в ГлавПУР. На сей раз разговор был совсем другой.

Доти оживился в ожидании приятных новостей:

— Так, так. Ну, конечно… Где им до меня? Я маленький человек.

— Они меня с интересом выслушали…

— Ну? — Доти насторожился.

— И согласились.

— С чем?

— С тем, чтобы избрать тебя на руководящую партийную работу.

Доти Матович от неожиданности чуть не привскочил; неловко задев стакан, он пролил чай на стол. Снова по полу покатилась палка…

— Ты шутишь! Я ведь не об этом просил. Я же солдат. Я хочу на фронт. Добить врага, добить! — Доти Матович поднял палку и с силой стукнул ею об пол.

— Я-то об этом говорил. Но в ГлавПУРе рассудили иначе. Красная Армия, сказали мне, добьет врага без помощи инвалидов. У нее солдат хватает. А у нас? Ты же видел: чопракцы без руководства. Район трудный, большой, хозяйство многоотраслевое. Я понимаю, твои масштабы и возможности больше. Но Чопракский район для начала, пока не бросишь эту палку. Потом откроются иные перспективы. Районная конференция на носу, а предлагать некого. Думали — Чорова. А теперь, сам видел…

От слов «без помощи инвалидов» больно защемило сердце. Кошроков даже согнулся на стуле, словно на него навалилась скала. Вот кто он отныне и навсегда — инвалид…

— Ты не огорчайся. Все будет хорошо. Ты повоевал, пороху нанюхался, наград получил достаточно, как и ран. Свой долг перед Родиной ты выполнил. Теперь давай вместе восстанавливать народное хозяйство. Дело это нелегкое, сам видишь.

Кошроков встал:

— Ты меня как обухом по голове огрел…

Кулов пожал плечами:

— Пришлось… Мы задумали серьезную перестановку кадров в районе. Пока это тайна, но тебе я верю и открою все наши карты. Батырбека Оришева мы, видимо, поставим на исполком. Он неплохой организатор, потянет. Из Машуко заберем Апчару Казанокову, она возглавит комсомольцев района, а ее место займет Кураца. Директором кирпичного завода станет Касбот Далов, он фронтовик, на него можно положиться. Предполагаются и другие перемещения. Ты думаешь, все, кого я назвал, будут мне благодарны? Как бы не так. Уверен, добровольно никто не согласится с новой должностью.

— Я тоже не исключение и поэтому буду звонить в ГлавПУР. Пусть объяснят: почему они мне отказывают? Днем и ночью мотаться по району гожусь?! На фронте, между прочим, я тоже не пешком ходил. Если откажут наотрез, придется постучаться в двери ЦК.

Кулов помрачнел, видно, рассердился на комиссара. Он нервно постукивал карандашом по столу и молчал. А когда заговорил, голос его звучал довольно холодно.

— Я вижу, ты устал, Кошроков. Езжай, отдохни. Не пошлют на фронт — большой беды, по-моему, не будет. Чем у нас-то, здесь, не фронт? Возглавишь партийную организацию района. Работы хватит. А пока езжай. Утро вечера мудренее. И имей, пожалуйста, в виду: пути к отступлению у тебя отрезаны. ГлавПУР к твоим просьбам не снизойдет. Так что давай лучше по-хорошему. Нам предстоит жить и работать вместе, и ссориться не надо.