Александр Коноплин - Сорок утренников (сборник)

— Потерпи, миленький, скоро отправим тебя в тыл, а там и домой к жене поедешь.

На самом же деле у роты Охрименко тыла больше не было. Пока штурмовали кладбище, танки и пехота противника уничтожили дивизион сорокапяток, склад боеприпасов, нарушили связь. Рота оказалась зажатой в пятиугольнике старого кладбища. Ключ от Залучья был теперь в руках 1113-го стрелкового полка, но существовал ли сам полк, никто не знал.

Под самой стеной, куда осколки залетали сравнительно редко, раненых набралось особенно много. Проходя между их распростертыми телами, Мухин оступился и чуть не упал. Кто-то протянул руку, поддержал. Это был ефрейтор Довбня.

— Живой, младший лейтенант? — несказанно удивился он. — Вот чудо! А меня опять зацепило. Такая, значит, планида…

— Зоя! — крикнул Мухин.

Она подняла голову, тыльной стороной руки поправила волосы.

— Там раненый, — сказал Мухин. — Он немец. Мальчик еще… Ранен тяжело. Кажется, в живот…

Все молчали, и Зоя тоже. Она стояла и смотрела на ровные ряды усыпанных прошлогодней листвой могил.

— Если ему не помочь, он умрет! — сказал Мухин, — Дело в том, что… он не хотел стрелять…

Головы раненых повернулись к нему.

— Да, не хотел. И потом, он, наверное, музыкант!

Никто не проронил ни слова.

— Зоя, вы слышите меня? — крикнул снова Мухин.—Военнопленные имеют право на вашу помощь! Вы обязаны, слышите?!

Все молчали, и Зоя тоже.

— Ну, честное слово, он не виноват… — устало сказал Мухин. — Поймите, товарищи, немцы разные бывают…

Бойцы молча смотрели на него, и только ефрейтор Довбня сказал не совсем уверенно;

— Ежели точно — музыкант, то какой из него фашист?

Зоя тряхнула короткими кудрями, словно сбросила оцепенение, приказала санитару;

— Налей, Линько!

Санитар полез куда-то в святая святых закуток, извлек жестяную канистру и руками, испачканными кровью, нацедил немного в алюминиевую кружку. Зоя выпила, облизнула губы.

— Музыкант он или нет, мне без разницы, а токо помочь вашему фрицу не могу ничем.

Вернувшись к раненому, Мухин еще издали понял, что опоздал, и присел на камень.

Два раненых проходили мимо, и один сказал другому;

— Молодой ишшо, младший-то, сердце не как у нашего брата, не скипелось, вот и пожалел фрица.

— Ничего, скипится, — отозвался другой.

Свой взвод Мухин нашел возле часовни. По приказу Дудахина бойцы рыли окопы полного профиля. Внутри часовни на глыбах слипшегося кирпича сидели кружком Трёпов, Бушуев, Раев и Карабан. Перед ними на земле дымил костер.

— Садись, — сказал Трёпов, — расскажи, именинник, как ты пулеметчика снял.

— Где командир роты? — спросил Мухин.

— А с нами и знаться не хочешь? Да, растут люди…

По приставленному к стене узкому бревнышку младший лейтенант поднялся на перекрытие. На загаженных голубями балках стояли Охрименко и Савич и смотрели в бинокли. Далеко в поле, в розовой дымке погожего утра, поднимались к небу зловещие столбы черного дыма.

— Ты прав, Николай, — сказал Охрименко, — это горят Меленки. Только как же это фрицам удалось прорваться? Если шли вдоль берега, так там бы их первый батальон встретил.

— Если было кому встречать, — невесело усмехнулся Савич.

Охрименко молчал.

— Дурацкое положение! — сказал он через минуту. — Выполнить боевое задание и не знать, что делать дальше. — Тут он заметил Мухина. — Слышал, слышал о твоих подвигах. Э, брат, да ты в крови! Куда ранило?

— Товарищ старший лейтенант, я насчет военнопленных. Они имеют право на помощь. Особенно раненые.

— Кто же в этом сомневается?

— Санинструктор Романова.

— Вот как! — Охрименко и Савич переглянулись. — Что же ты, брат, ее плохо воспитываешь?

Мухин густо покраснел.

— Санинструктор мне не подчинена.

— Да ладно, зови! — не скрывая улыбки, сказал Охрименко.

Зоя пришла быстро, не глядя на Мухина, доложила командиру роты о количестве раненых, расходе перевязочного материала, спирта, заменявшего йод.

— Всех перевязала? — ласково спросил Охрименко.

— Так точно, товарищ старший лейтенант, а как же иначе?

Ротный поманил ее пальцем к краю стены.

— А это что?

Вдоль ограды, на тропочках и просто между могильными холмиками лежали люди в серо-зеленых шинелях и коротких, как на подростках, мундирах.

— Так это ж немцы!

— Вот именно, — сказал ротный, — мы русские, они немцы. Разные нации…

— Так они ж — враги!

— Были врагами, когда воевали, а теперь просто немцы. Военнопленные. А раз так, имеют право на твою помощь, ясно?