Андрей Колганов - Йот Эр. Том 1

Так отец и прибыл в летний лагерь, где разворачивалась подготовка к размещению призывников, в своей старой гимнастерке с синими кавалерийскими петлицами без знаков различия. Правда, через несколько дней ему все же дали возможность заскочить с оказией в Ташкент за личными вещами. И тут он как раз встретился со своей женой, только что сошедшей с поезда из Алма-Аты. Жена появилась в Ташкенте не одна – в том же поезде прибыл генерал-майор Панфилов с дочерью. Его 316-й дивизии, формировавшейся в основном из жителей Казахстана и Киргизии, не хватало кадров командно-начальствующего состава, и поэтому некоторое количество командиров и специалистов (медиков, саперов и других), в том числе сто восемьдесят выпускников Ташкентского пехотного училища, он забирал из Узбекской ССР.

Каково же было состояние Якова Речницкого, когда он понял, что его жена уходит с дивизией Панфилова на фронт, а он остается здесь, в тылу, заниматься формированием войск!

Нина сфотографировалась на прощание с мамой, которая привезла добытый где-то дочке в подарок невиданный в этих краях фрукт – апельсин. Так, в обнимку с мамой, с апельсином в руке и с котенком Рыжиком на коленях, она и вышла на фотокарточке. Получив карточку из ателье, она своим аккуратным почерком вывела на обороте: «Мамуля, я и Рыжик».

Рыжик позднее, как и мама, отправился на фронт, в составе танкового экипажа дяди Кости, который, точнее говоря, был не дядей, а двоюродным братом Нины, дядей же звался лишь из-за большой разницы в возрасте. Из всего экипажа уцелел только котенок. Когда боевая машина загорелась, командир успел выкинуть Рыжика из люка наружу, и почти сразу вслед за этим рванули топливные баки… Дядя Костя все же сумел выскочить, но уцелевшим его назвать было нельзя – многие месяцы, страшно обожженный, он провел между жизнью и смертью. Жизнь его врачам все же удалось спасти, а вот зрение – нет.

После торопливого прощания на Ташкентском вокзале, когда мама уже на ходу вскочила в отходящий поезд, в теплушку к минометчикам, Нина решила, что и она тоже должна попасть на фронт. Присмотрев на путях платформы с какими-то бесформенными сооружениями, обтянутыми брезентом, – она уже знала, что так маскируют танки, – Нина забилась в промежуток между ними и стала ожидать отправления состава. Но ей не повезло – стрелки железнодорожной охраны заметили ее ярко-красный сарафан в белый горошек и вытащили из укрытия. Потом Нина долго удивлялась – как же они ее разглядели, ведь она так хорошо спряталась?

Молодой сразу начал ругаться, напирая на то, что не положено забираться на охраняемый военный объект, а пожилой усатый напарник остановил его и спросил Нину:

– Куда же ты, дочка, на этом поезде собралась?

– На фронт! – честно ответила девочка.

– И чего же тебе на фронте надо-то? – не отставал усатый.

– Как что? – удивилась она. – Фашистов бить!

– Фашистов, значит, бить… А танк ты водить умеешь? – неожиданно спросил пожилой.

– Нет… – немного растерявшись, ответила Нина.

– Ну, а из пушки стрелять? – продолжал выспрашивать стрелок.

– Нет… – совсем потерянным голосом отозвалась она.

– А хотя бы с винтовкой обращаться можешь?

– Научусь! – дерзко выпалила Нина, не желая отступать.

– Вот когда научишься, тогда можно и на фронт, – заключил усатый. – А пока ты там не в помощь нашим бойцам, а в обузу будешь. Поняла?

Девочке ничего не оставалось делать, как кивнуть. В глубине души она чувствовала справедливость слов этого пожилого дядьки, смотревшего на нее то ли с грустным, то ли с озабоченным выражением на лице.

– Вот и ступай учись, – и он слегка подтолкнул ее к выходу с платформы.

Совершенно неожиданно для Нины вспыхнувшее в ней желание обучиться военному делу оказалось удовлетворено чуть ли не в тот же день. Отец, заскочивший ненадолго домой из лагерей под Термезом, решил взять ее с собой. Сейчас уже не узнать, чем он руководствовался, принимая такое решение, и как сумел уломать Елизавету Климовну. Хотя для бабушки, уже пережившей японскую, мировую и гражданскую войны и уверенной в том, что с продуктами станет туго, если не сказать большего, надежда на то, что девочка в воинской части будет, во всяком случае, накормлена, стала, наверное, серьезным аргументом. Не последнюю роль в глазах бабушки играло и то, что внучка неподдельно загорелась желанием заняться воинской наукой. И уж Нина, во всяком случае, была в полном восторге. Ее совершенно не угнетала необходимость ночевать в палатке и отсутствие школы под боком, – тем более что отец, по мере возможности, с ней занимался. Еще бы! Она теперь жила в настоящей воинской части и всерьез обучалась владению боевым оружием.