Андрей Колганов - Йот Эр. Том 1

Клава появилась, излучая вокруг себя какую-то неукротимую мощь, и сразу же насела на коменданта:

– Тебе что, буква инструкции важнее или живой человек? Дочка у Аньки тихая, спокойная (что тихая – это точно, но насчет спокойной она малость приврала), никому не мешает. Соседки в ней души не чают, помогают все дружно. Понимать должен, как непросто одной-то и малышку растить, и учиться как следует. А ты, вместо поддержки, Аню куда-то на выселки отправить хочешь, где помощи никакой! – Куликова вся кипела праведным гневом, и перед этаким напором, да еще подкрепленным авторитетом партийной организации, комендант малость стушевался, однако позиций пока сдавать не собирался.

– Ты, Клавдия Владимировна, – уважительно начал он, – погоди напирать. Вот тут у меня заявление есть, как раз от студенток с этого этажа, насчет того, что от девочки шум и никакой возможности заниматься…

– Кем подписано? – оборвала его Клава.

– Вот: «Студентки комнат 26 и 28», – ответил комендант.

– Дай-ка глянуть, – Куликова протянула руку и выхватила у коменданта листок.

Несколько мгновений она вглядывалась в корявый почерк, потом протянула зловещим голосом: «Та-а-ак, понятно…», резко повернулась и исчезла за дверью. Не прошло и нескольких минут, как она появилась снова, таща за собой прямо за ухо пунцовую от смущения девчонку.

Тыча листок с заявлением чуть ли не прямо ей в нос, Клава, не сдерживая гнев, спросила:

– Твоя работа, Тамарка?

Та молчала, насупившись и еще более покраснев.

– Ты у нас дождешься! – видно было, что парторгу едва удается не перейти на повышенные тона. – Сколько ты уже ей, змея подколодная, крови попортила? Сначала шепотки тайком за спиной пускала. Потом кляузы твои пришлось разбирать насчет Анькиного морального облика. Никак остановиться не можешь?

– Да-а, – плаксивым голосом завела Тамара, – а что, неправда, что ли? Мне вон пеняли, что мужиков на женскую половину таскаю, а за Анькой табунами парни ходят – и ничего?

Куликова аж поперхнулась:

– Опять за свое! Мало тебя на бюро пропесочили? Теперь анонимки принялась строчить? Из комсомола вылететь хочешь?

– Да-а-а, – снова захныкала кляузница, – а чего это вы все с Анькой носитесь? Нечестно так, одним все, а другим ничего! – и она принялась причитать, чуть не с каждым словом повышая тон. – За дитем ее чуть не целую команду отрядили присматривать, так и вьются вокруг, не надо ли чего! Она неизвестно от кого дите прижила и зато теперь отдельную комнату себе отхватила, а мне мужика на ночь оставить нельзя, каждый раз наутро в ячейку бегут и визг поднимают! Коновалову, видите ли, тронуть не моги – комсомол нам сразу в глаза тычет, что она у нас и спортсменка великая и чуть не первая в учебе. А у нее, между прочим, в этом году с учебой похуже будет, чем у многих других! Так нет же, ее, вон, ячейка кандидатом в партию рекомендует! – Тамарка остановилась, переводя дыхание после столь бурного монолога.

Воспользовавшись этой паузой, Клава негромко проговорила, покачав головой:

– Завидуешь ты ей, что ли… Только ведь, Тамара, чужой бедой сама счастлива не будешь.

После этого разбирательства коменданту, в конце концов, пришлось отступить. Аня осталась в общежитии рядом с подружками, готовыми помочь и поддержать.

Летнюю практику Анне Коноваловой разрешили провести на одной из московских строек, чтобы ей не пришлось везти с собой маленькую девочку в совершенно неустроенные места. За практикой подоспело и время краткого отпуска. Как ни сокрушалась Аня, что муж не сможет повидать новорожденную дочурку, но от поездки в Ташкент она отказалась. Шутка ли – малышку, которой и четырех месяцев еще не стукнуло, тащить несколько дней на поезде через иссушенные пустыни, по страшной среднеазиатской жаре, в раскаленном палящим солнцем вагоне! Яков тоже приехать не мог – свой отпуск он уже отгулял в марте месяце, сумев лишь полюбоваться на ее большой живот – плод их совместных усилий летом 1931 года, в предыдущий отпуск.

Следующий учебный год потребовал от Ани немалого напряжения сил: и за дочкой надо было ухаживать, и одолевать академическую программу, подтягивая предметы, которые в ВИСУ разве что краешком задевали на военной кафедре. Приближался выпуск, и Аня снова загорелась мечтой выйти с академией на первомайский парад. Но разговор с начальником курса оказался коротким и неутешительным:

– Послушай, Коновалова, – прервал ее горячую просьбу принять участие в параде непосредственный начальник, – ну, какие у тебя основания для включения в парадный расчет? Пойми, одного желания здесь маловато. Может быть, ты у нас строевик, каких мало?