Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

Подполковник фон Венглин назначался командиром рекогносцировочной группы дивизии, куда вошли капитан Альтдерфер и лейтенант Тиль, которым было приказано быть готовыми к отправке на новое место. Затем в приказе перечислялись указания относительно транспорта, погрузки, обеспечения запасами продовольствия, боеприпасами и тому подобным.

«Всегда, когда много работы, на сцене появляется этот Альтдерфер. Но я убежден, что он и сейчас постарается не запачкать своих лайковых перчаток», — подумал начальник штаба полка.

Войдя в кабинет командира, Эйзельт положил на стол свежую почту, а сверху копию секретного приказа.

Прочитав приказ, Альтдерфер и бровью не повел, хотя прекрасно понял, что теперь, после пятимесячного праздного блаженства, вновь придется очутиться в военных условиях. При этой мысли лист приказа дрогнул в руке Альтдерфера, что не ускользнуло от взгляда Эйзельта, который всегда был уверен, что капитан беспрекословно выполнит любой приказ начальника и потребует того же от своих подчиненных. Эйзельт считал, что как командир Альтдерфер будет для всех примером. Сам он, со своей душой музыканта, не имел таких качеств, поэтому его вполне устраивала должность начальника штаба дивизиона. Он в основном был занят составлением планов, донесений, ведением различных телефонных переговоров, и это освобождало его от необходимости принимать решения, какие принимал командир. И в то же время Эйзельт болезненно переживал собственную раздвоенность.

Прибыв вместе с Тилем на побережье Кальвадоса в район будущего расположения дивизии, Альтдерфер невольно задумался: «Ну и хитрая лиса этот Круземарк! Послал двух человек, которыми интересуются в СД, через всю Францию, туда, где части вермахта ведут оборонительные бои и уже не подчиняются никаким административным органам. Круземарк сделал это по велению собственной совести, об этом его никто не просил. Нет, что ни говори, а у этого пройдохи есть чему поучиться даже опытному адвокату. Как бы там ни было, я теперь далеко от СД или гестапо».

«Выходит, я был абсолютно прав, — думал в свою очередь Эйзельт. — Видимо, дело настолько запутанное, что Альтдерфер даже не стал удивляться или по-театральному жаловаться. Странно только, что мы до сих пор не получили из полка приказа относительно дебоша, устроенного Тилем. Неужели Альтдерфер все сделал один и за моей спиной? В одной группе адвокат и пианист. И кого только не соединяет война!»

Капитан Альтдерфер взял в руки очередное письмо, которое до этого успел вскрыть Эйзельт, решив, что оно тоже служебное. Письмо было из госпиталя. В нем сообщалось, что брат капитана инженер Виланд Альтдерфер погиб при трагических обстоятельствах, хотя врачи сделали все возможное, чтобы спасти ему жизнь.

Альтдерферу было неприятно, что Эйзельт наблюдает за ним. Он подпер голову руками и задумался. Немногим более года назад Виланд выступал в суде, где слушалось дело об изнасиловании, и выступал против потерпевшей. Ею была супруга обер-лейтенанта Хельгерта. Несмотря ни на что, обвиняемый был оправдан. И он, Альтдерфер, как адвокат, нашел способ помочь Виланду. И все потому, что он ненавидел Хельгерта за то, что тот видел, как он пристрелил раненого русского солдата, а еще за то, что Хельгерт знал, как Круземарк наградил его Железным крестом первого класса, приписав ему подвиги, совершенные другими. Ну и, разумеется, не в последнюю очередь, чтобы оказать услугу родному брату. Вскоре после процесса Виланд участвовал в каких-то технических испытаниях, во время которых получил травму и ослеп. И вот поздней осенью брат совершенно неожиданно стал вдруг настаивать на пересмотре прошлого дела, заявив, что он не только сам давал ложные показания, но и принудил к этому одного из свидетелей. И все это Виланд сделал, даже не посоветовавшись с ним, адвокатом! Однако военный трибунал не дал хода этому заявлению, найдя причину неуважительной, отказался пересматривать дело, признав свидетеля Виланда Альтдерфера невменяемым.

Капитан закусил губу, вспомнив, сколько неприятностей принес ему брат. «И что за несчастный случай с ним произошел? Сначала ослеп, а теперь погиб. Придется как-то проявить свои родственные чувства: как-никак родной брат!»

— Напишите, пожалуйста, ответ на это письмо и сообщите, что моя адвокатская контора в Вене сделает все, что положено в таких случаях. Туда же пошлите копию письма.

— Слушаюсь, господин капитан.

Альтдерфер постукал ладонью о ладонь, словно стряхивая невидимую пыль, затем провел рукой по левому глазу и покачал головой.