Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

— Двигаться на увеличенных дистанциях!

Вместе с шофером он первым покинул окоп и побежал к дюнам. Все кругом горело: трава, кустарник, земля, политая фосфором. Повсюду мертвый пейзаж.

Подчиненные майора побежали в открытое поле. Через несколько минут низко над головой пролетело несколько пикирующих бомбардировщиков противника, поливая землю из пулеметов.

Майор вскочил, чтобы бежать дальше, но в воздухе раздался свист снаряда. Пфайлер бросился на землю и увидел, как упал, сраженный осколком, обер-ефрейтор Новотный. Майор брезгливо отвернулся, словно никогда и не знал этого человека.

Вскоре город остался позади.

«Бежали, как тридцать лет назад, на Сомме, — мелькнуло в голове Пфайлера. — Кругом мертвые гитлеровские солдаты. И лишь всего один-единственный англичанин. Лица у убитых такие, будто они очень удивлены случившимся. Гражданская смерть отмечает свои жертвы совсем не так, как смерть на поле боя, которая якобы возводит каждого убитого в ранг героя».

Легким не хватало воздуха. В висках сильно стучало. Бросок вперед. Налет самолетов. Падение на землю. И снова бросок. Глаза при взрыве закрываются сами, а когда открываются, то видят землю, политую новой кровью.

Командир дивизиона, который в настоящее время ничего не знал о судьбе своего подразделения, с изумлением заметил, что он уже некоторое время не бежит, а ползет по земле. И вдруг он начал понимать, что после этого постыдного бегства, если оно вообще закончится благополучно, он уже вряд ли сможет быть таким, как прежде: ведь сегодня, здесь, он опять не смог побороть страх перед смертью.

Подчиненные майора разбежались кто куда. Связист-ефрейтор был разорван снарядом на куски, но никто этого даже не заметил. Шофер лежал возле вычислителя метрах в двухстах от майора, недалеко от шоссе, на котором не было видно ни души. Однако на берегу Орна виднелись громады не то танков, не то самоходок.

Майор полз, бежал, снова полз, пока, запыхавшись, не оказался возле двух своих подчиненных.

— Нужно бежать дальше, пока не увидим Коллевиль, где уже несколько часов сидят томми, затем обойти его с востока и двигаться к Бенувилю, — сказал вахтмайстер Линдеман.

Лицо майора кровоточило. Автомат он потерял, как и планшетку. Каска съехала набок. Однако он еще не потерял страстного желания во что бы то ни стало вырваться из окружения, так как ему казалось, более того — он был уверен в том, что, как только попадет в плен, приклад скорострельной винтовки первого же английского солдата со всей силой опустится на его голову с криком: «Это тебе за Ковентри!»

На некоторое время самолеты противника исчезли, словно улетели подкрепиться. Беглецы воспрянули духом и бросились вперед. Вдруг в нескольких сотнях метров от них застрекотал вражеский пулемет. За ним — второй. Пули пролетали над головой и зарывались в песок.

«Вот и конец, — подумал майор. — Отсюда нам никогда не выбраться». Он закрыл глаза и зашептал слова молитвы, дрожа всем телом. Он даже не заметил, как вслед за вычислителем, фамилии которого майор даже не знал, вскочил шофер и куда-то исчез, и не сразу заметил, когда неподалеку от него на краю воронки залегли Бернрайтер и офицер-связист.

Когда же рядом с ним забили автоматы, майор поднял голову и с удивлением увидел, как вахтмайстер Линдеман очередь за очередью бил по пулемету противника. Пфайлер видел, как какие-то люди вскакивали на ноги, бежали, потом снова падали на землю. Он не понимал, что именно происходит вокруг, однако, почувствовав, что пули уже не свистят у него над головой, встал и пошел за своими подчиненными.

Коллевиль они обошли стороной, перебрались через полоску ничейной земли, держа курс на собор в Бенувиле. С ними здоровались неизвестные немецкие солдаты из танковой дивизии, в задачу которых входило удержание шоссе, ведущего в Кан.

Майор Пфайлер был настолько опустошен душевно, настолько изнемог от страха, что с трудом волочил ноги. Однако, когда майор увидел, что до КНП осталось совсем немного, он задумался над тем, каким должен предстать перед офицерами и солдатами полка: то ли прикинуться бедным Лазарем и, попросив стакан воды, сделать жест в сторону своих подчиненных, сказав, что без них все было бы скверно; то ли пролепетать несколько фраз о бесчеловечности противника и, отвинтив пробку, выпить из фляжки несколько глотков коньяку; была еще и третья возможность — сыграть стойкого полководца. Однако, посмотрев на лица оставшихся в живых подчиненных, он сразу же отказался от последнего варианта.