Игорь Гергенрёдер - Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

Евстафий и Иосиф, присев у окна нижнего этажа, наполняли обоймы патронами. Пузищев у соседнего окна продолжал стрелять, целя куда–то вверх.

— В кого ты? — спросил Козлов.

— У меня, х-хе, поединок! Вон — угнездился… — показал на верхний этаж дома, что стоял слева, по другую сторону.

Пуля звучно стукнула в толстый подоконник перед Пузищевым — он отшатнулся, жмурясь.

— У-у, пылища! Ничего. Всё–таки я тебя сниму… — тряхнув головой, стал тщательно прицеливаться.

В этот миг вблизи жигануло воздух просторной слепящей росшивью — разорвался снаряд красных. «Та–та–та-а…» — заработал ручной пулемёт белых. Козлов и Иосиф выстрелили по красногвардейцам, что мелькнули в конце улицы. Потом Евстафий повернул голову:

— Миша!

Пузищев лежал под окном на боку, спиной к товарищам. Лопатки двинулись под шинелью, точно меж ними чесалось. Козлов тронул — и, отвернувшись, закрыл руками лицо.

— Что-о? — вырвалось у Иосифа.

— Пуля — в глаз…

Прибыл полк красных из Соль — Илецка. Крупный отряд сосредоточился на окраине, именуемой Нахаловкой, и напал оттуда. Противник брал числом, напирал всё упорнее. Белые партизаны, огрызаясь частым огнём навскидку, отошли на квартал. Группа молодёжи приостановилась в узком дворе, стеснённом высоким длинным домом и каменным сараем. Из смежного двора передали приказ Корчакова:

— Приготовьсь к контратаке!

Козлов увидел под навесом сарая воз с дровами. — Пойдём под его прикрытием… — Впятером выкатили воз за ворота. Мостовая в сторону противника забирала в гору: там ладно и густо стегали хлопки — вдоль улицы брызгало певучими снопами пуль. И, однако, горстка белых неотступно надвигалась на противника, налегая на тяжелогружёную телегу. От этого противостояния воздух на сжимающемся пространстве между ними и красными стал каким–то проваренным и тугим. Пули сочно, хрустко впивались в поленья на возу, и те иной раз стреляли щепкой, будто колкой искрой; поддетые чурки слетали наземь.

Красные пристрелялись и хлобыстнули залпом понизу — двое партизан подсеклись на перебитых ногах, третий, падая в сторону от воза, получил ещё одну пулю в шею навылет.

Козлов и Иосиф ослеплённо пытались катить телегу вдвоём. Евстафий поскользнулся, упал — рука хряснулась об острый обод колеса. Оно с коварной осторожностью подалось назад… секунда — и мягко пересечёт спину солдатика.

Иосиф руками, головой упёрся в задок телеги: от натужного напряжения голову разрывал внутренний неумолчно–стенящий крик. В истошном вопле усилия мозжили ноги: они видны красным от колен до подошв, красные целятся… Легчайшие сухие, металлически–секущие взвизги — на долю мига пули соприкасаются с булыжниками мостовой. Душу корёжит неотвратимая ясность: вот, вот жгуче, дробяще клюнет в голень!

Чир–р–рк, чи–и–р-р-рк, чи–и–ирр-р-рк!..

Евстафий вскочил, они с Иосифом бросились в зияющий справа подъезд. Красные показались на улице в рост, сделали перебежку, наступая…

Козлов отстегнул от пояса гранату, вставив в отверстие запальную трубку, он боком скакнул из подъезда на панель и размахнулся — граната выпала из его руки под ноги.

«Не–е–ет!!!»

Инстинкт толкал Иосифа вглубь подъезда, но он почему–то нырком скользнул к гранате, хватанув, метнул в красных и дёрнул Козлова за ногу. Оба приникли к панели. Грохот вбил вату в ушные раковины. Скользящим ударом прибила тяжко фыркнувшая волна, мимолётно скрипнули в дюйме от виска осколки.

Вернулись в подъезд ползком. У Иосифа язык, набрякнув, завяз во рту. Через силу выговорилось:

— Р-ранен?

Евстафий помотал головой.

— Я об колесо руку повредил… хочу гранату кинуть, а руку свело… Теперь были б от меня куски… — и договорил быстро: — За эти минуты ты меня два раза спас!

Отступая, белые настырно закреплялись в каждом доме, откуда их приходилось выбивать артиллерией. Оттеснённые в Форштадт, они заняли оборону и раз за разом отгоняли наседавшего неприятеля. Козлов, Иосиф и полтора десятка стрелков защищались в одноэтажном кирпичном здании пекарни. На перекрёстке, куда только что с двух сторон высыпали красные, теперь были видны трупы.

Со двора сквозь дверные и оконные проёмы долетели крики упрямого торжества: оказалось, на соседней улице Лукин и Двойрин повели добровольцев в атаку — у красных отбит квартал.

Не всё ещё потеряно! Евстафий тормошит Иосифа за плечи. А если придут казаки из станиц? Красных — вон из Оренбурга! Восстание — на весь край!