Игорь Гергенрёдер - Комбинации против Хода Истории[сборник повестей]

Подполз на четвереньках доктор Зверянский.

— Раненых перевязал, — сообщил он, — их домой унесли. А несчастному Бортникову я впрыснул морфий: разорваны кишечник, печень… Ну, а вы, господа: когда берём негодяя?

Ему объяснили. Доктора тотчас объяло воодушевление:

— Пойду я! От моего постояльца–комиссара, господа, я знаю: этот мерзавец охотно показывается врачам, беспокоится о здоровье.

— Пойдёте — и что? — спросил поручик с тоскливой иронией.

— Дам ему пилюлю, отвлеку его, а тут вы подберётесь…

— Шутка-с! — обронил Уваровский. — Не станет он сейчас брать пилюли-с. Не то время.

Остальные поддержали приказчика.

— Но другому он тем более не доверится! — доктор вдруг вскочил на могильный холмик, встал во весь рост: — Господин Пудовочкин! Я — врач! Вам нужен врач?

Пудовочкин мгновенно навёл винтовку.

Каждое движение правой руки стоило боли. Он прицеливался, скрипя зубами. Боль пульсировала под мышкой, отдавалась в локтевой сустав.

— Впустите меня! — крикнул Зверянский.

Раненый убрал палец со спускового крючка.

— Идите сюда, доктор! Советская власть вам зачтёт.

Зверянский подхватил чемоданчик с инструментами, неторопливо направился к домику. Левая рука согнута, кисть поднята на уровень головы; доктор, улыбаясь, показывает окошку растопыренные пальцы.

Усольщиков, лёжа за могилой, перекрестил его в спину, пробормотал:

— И немолод, и — врач, а — сорвиголова! О-ох, болит душенька…

— Это называется: потери растут! — бросил поручик.

Впустив Зверянского, заперев дверь, гигант указал стволом пистолета на чемоданчик:

— Покажьте саквояжик.

Глянув в него, скользнул к одному окошку, к другому. Понаблюдав, повернулся к доктору. Тот стоял, подняв мускулистые руки, кряжистый,

гладко выбритый, тугощёкий. «А как в клетку к тигру входят… — мелькали мысли, — или на войне изо дня в день — вставай и иди: под пули, на колючую проволоку, на штыки, под сабли конников…»

— Дрожите, — умилился Пудовочкин. Левой ручищей похлопал доктора по карманам.

«Какие ангельски чистые глаза! — с ужасом подумал тот. — Какое добродушие! Хоть в няньки к младенцу нанимай».

— По имени–отчеству как будете?

Зверянский ответил. Спросил, нельзя ли опустить руки?

— Угу.

Доктор глубоко вздохнул, чтобы не так учащённо вздымалась грудь. Огляделся в тесной низкой избе. Ярулкин сидел на лавке у стены; глаза полузакрыты, под носом и на подбородке запеклась кровь. Рядом, поставив ноги на пол, лежала боком на лавке его жена, молча следила за пришельцами. Пудовочкин, посматривая в окно, спросил доктора:

— Вас мой комиссар прислал?

— В какой–то мере…

Зверянский, волнуясь, соображал: что он, собственно, сможет здесь сделать? Не дал ли маху, придя сюда?

— Он не захвачен? Отбивается? Что с ним?

— У него всё в порядке. Ваш отряд, впрочем, истреблён!

— Ой ли?

Доктора пронял озноб: до того неузнаваемо изменились глаза Пудовочкина. Они точно уменьшились, остекленели. В Зверянского впились ледяной испытующий ум и злоба. Через мгновение глаза сделались мутными, как бы пьяными. И лишь затем опять стали прозрачно–добродушными, простецкими.

— Ну, вы обманывать не будете, — тепло сказал Пудовочкин. — Стало быть, перебили недотёп. Чего там — других наберём…

Миг — и он у окошка. Трижды стрельнул в него из пистолета. Вот он уже возле другого окна, у которого стоит «винчестер». Быстро прицеливаясь, послал три пули из него.

— Подбираться начали, хулиганы! — И беззлобно рассмеялся.

Из–за могил донеслось:

— В дом не стрелять! Там доктор!

— Теперь будут нянькаться, — любовно заметил Пудовочкин. — Вон этих, — кивнул на Ярулкиных, — спалили б со мной за милую душу. А с вами — никак и никогда! Я эту публику знаю. У них — фасон! Не пускали вас ко мне идти, а? Эх, и отменно вы им поднас…!

У доктора защипало корни волос. «Если я ничего не смогу и он окажется прав, — резнуло по нутру, — о! Лучше броситься на его пулю.»

Те, кто пытался приблизиться к избёнке, в растерянности лежат за могильным холмиком. Поручик извивается, кусает руку. Пуля раздробила ему голень.

Отдаваясь в руки убийце, Зверянский почему–то думал, что поведёт себя находчиво. Теперь он ужасался, что не в силах хитрить.

Пудовочкин сказал:

— Комиссара моего вы спрятали, а он прислал вас меня вызволить?

Тут бы и подтвердить, войти в игру, но он с оторопью услышал собственные слова: