Николай Чергинец - Сыновья

— Это пропаганда! Я пришел сюда, чтобы раскрыть вам глаза, а вы не даете мне и слова сказать! — нервничал «пропагандист».

— Хватит! — Николаев решительно встал с пола. — Моему другу нельзя так долго быть в напряжении, у него болит голова и кровоточат раны, которые вы, вопреки даже требованию Корана, не хотите перевязать.

— И вообще, — поддержал Николаева Леонов, — будет лучше, если вы к нам больше не придете. Поверьте, мы хорошо разбираемся в политике. Ваше, конечно, дело кому служить, но один совет вам дадим: ничего нет на свете почетней, чем служить своему народу. Вы же служите своим заокеанским и другим империалистическим хозяевам. Вам наплевать на горе, слезы и страдания своего народа. Для вас главное получить за это свои сребренники. Ваша вера — не ислам, а доллар, марка и другая валюта.

Душман продолжал свое:

— Вы оба даже не знаете, что теряете. Исламская партия Афганистана, которую возглавляет великий Гуль-будцин Хекматиар, приведет нас к победе. Он вооружил свои отряды и направил на священную войну.

Леонов медленно поднялся на ноги.

— А знаете вы, господин хороший, какой приказ отдал ваш Хекматиар? Он приказал этим самым отрядам «оберегать всякую собственность, накопленную честным трудом», а что это значит?

— Это значит, что наш уважаемый Хекматиар хочет, чтобы даже самая маленькая собственность была сохранена для своих законных владельцев.

— Нет, — возразил Леонов, — это значит жестоко расправляться с теми, кто соглашается принять от народной власти конфискованную у феодалов землю. Кстати, господин хороший, не вашему Хекматиару принадлежит пальма первенства в издании такого приказа. Первым от своих подчиненных потребовал защищать «приобретенную собственность», пусть даже за счет крови других, Бурхануддин Раббани — бывший крупный землевладелец из Бадахшана, которому было мало земли в своей провинции, и он имел крупные участки и в провинции Кабул, и в провинции Нангархар. Ну, а что касается Гульбудцина Хекматиара, то мы знакомы и с его «программой», которая требует от всех мусульман выполнения «великих предначертаний ислама». В ней, конечно, нет указаний убивать детей, женщин и стариков, но ведь именно он, Гульбуддин Хекматиар, первый определил тарифы за убийство его же соотечест-венников-мусульман. Достаточно принести ухо мужчины, женщины или ребенка, чтобы доказать, что ты убил врага. Нам хорошо известно, кто придумал этот «тариф». Еще во Вьетнаме американцы, принося стоим командирам уши, получали вознаграждение за убийство бойца Вьетконга.

«Пропагандист» взорвался:

— О, как вы говорите с нами, неблагодарные! Теперь я вижу, что с вами надо поступать иначе. Я думаю, что голод и яма убедят вас лучше, чем наши слова.

Он резко повернулся и, сопровождаемый переводчиком, ушел.

Ребята некоторое время молчали. Потом Николаев одобрительно сказал:

— Хороший урок ты им преподал. Где только вычитал все это?

— Надо, дорогой мой, регулярно на политзанятия ходить, тогда и будешь знать эти истины.

— Да я ходил, но, честно говоря, меня всегда больше интересовали тактика предполагаемого противника, новинки вооружения. Ишь ты, гады, — ругнул он ушедших, — ямой нас пугают. Ладно, черт с ними, давай раны посмотрим.

На перевязку пошел оставшийся кусок майки.

— Промыть бы раны, — сказал Николаев и предложил: — Если принесет еду наш знакомый, попросим у него еще одну кружку и чаем промоем.

Чтобы отвлечься от боли, Антон спросил:

— Алексей, а откуда тебя призвали в армию?

— Из Иваново.

— Из города невест. Не женат?

— Нет, не успел, хотя девчат у нас действительно много. На любой вкус.

— Долго выбирал?

— Нет, рано еще. Давай, так договоримся: если вырвемся отсюда, то едем ко мне в Иваново и женимся. А?

— Посмотрим, — улыбнулся Антон. — Кто у тебя в Иваново остался?

— Родители. Отец в исполкоме работает, а мама врачом на текстильной фабрике. Есть еще две сестры. Одна в девятом, вторая в пятом классе учится. Хороший у нас город. А места какие! Плес… слышал небось о Левитанов-ских местах?

— Слышал. Недалеко от Иваново и Суздаль?

— Конечно, правда, этот город уже во Владимирской области, но все равно близко. Вот приедешь ко мне в гости, — размечтался парень, — покажу тебе все заветные места, город покажу… Увидишь, понравится тебе.

— Хорошо, хорошо, — горько усмехнулся Леонов. — Только для этого надо самую малость — рвануть отсюда.

— Да, ты прав, — сразу погрустнел Николаев. — Если не вырвемся, то и жить не надо.