София Черняк - Луч во тьме

Той ночью в квартире Омшанской Кочубей, Шешеня и Загорный долго сидели, продумывая план эвакуации типографии.

Никита Сорока и Володя Ананьев залегли с гранатами на чердаке. Они внимательно следили за тем, что происходит на шоссе. Договорились, если только появятся гестаповцы, — открыть огонь.

На шоссе безлюдно. Из дома Ананьевых вышел с большим чемоданом в руке хорошо одетый молодой господин. Это был Сергей Ананичев.

Злой ветер со свистом крутил сухой колючий снег. Ноги увязали в сугробах. Набитый шрифтом чемодан оттягивал руки. Но идти надо ровно, легко, чтобы не обратить на себя внимания.

Часто останавливаясь, Сергей поднялся в гору. Вслед за ним шел Кочубей. Друзья вышли на Красноармейскую и направились к дому Лидии Малышевой. Они вынесли почти все хозяйство типографии.

Теперь оставалось спешно найти приют для Ананьева и Сороки. За это взялся Загорный: он обещал подыскать для них на Подоле надежную квартиру. Шешеня побежал к знакомому парикмахеру за париком и бородкой, чтобы изменить внешность Володе Ананьеву, иначе ему на улицу не выйти.

И вот подземные печатники получили весточку от Кочубея: 5 января, утром, за ними придет Шешеня.

— Итак, завтра уходим, мама, — сказал Володя грустно.

Тихо стало в доме у Ананьевых. Привыкшие к напряженной работе типографщики скучали.

— Может, удастся послушать Москву? — спросил Сорока.

Володя принес из кладовки самодельный радиоприемник и настроил на Москву.

полилась грустная мелодия.

— Хорошая песня! — сказал Никита.

— За душу берет, — подхватил Володя и начал подпевать.

Потом диктор объявил: «В последний час».

И все услышали: «Четвертого января наши войска после решительной атаки овладели городом и железнодорожной станцией Нальчик…»

Вера Давыдовна вздохнула:

— Счастливцы! Когда мы уже услышим такое про Киев?

— Скоро, мама, скоро!

— Дожить бы…

Вера Давыдовна поставила на стол чайник:

— Выпейте кипятку, и спать. Хоть отоспитесь немного.

Она бросила в стакан сушеной морковки, и кипяток пожелтел. Но людям тогда и такой «чай» казался вкусным.

Так закончился день 4 января 1943 года.

Железнодорожное шоссе просыпалось в 7 часов утра, когда заканчивался комендантский час. В это утро оно проснулось раньше.

Обитателей домика Ананьевых разбудили какие-то крики.

— Немцы! Гестапо! — истошно закричал женский голос и оборвался. Стало тихо, словно на кладбище. Но вот снова донесся крик… Зазвенело разбитое стекло.

Володя и Никита припали к окну.

— Немцы у соседей!

— Бегите! Милые мои, удирайте! Скорее! — умоляла Вера Давыдовна. Она сорвала с вешалки пальто. — Одевайтесь. Скорее!

Но было поздно: на крыльце появился солдат. Вера Давыдовна успела придвинуть к двери стол. На него полетели матрацы, подушки, стулья. Забаррикадироваться! Они будут биться насмерть! Живыми гестаповцам не сдадутся. Володя выкатил пулемет. Все же пригодился. А когда Кочубей приносил его сюда по частям, не верилось, что их смогут обнаружить, что им придется обороняться. Вера Давыдовна принесла гранаты. Никита вытащил наган.

— Мальчики, прощайте!..

— Да, мама, живыми нам отсюда не выйти, — прошептал Володя. Он нежно обнял мать, поцеловал ее сухие, горячие глаза, которые, казалось, разучились плакать.

— Откройте! Стрелять будем!

Володя и Никита упали на пол. У щелки закрытой ставни замерла Вера Давыдовна.

— Они схватили Тимченко… Волокут Оксану по земле. Негодяи, ведь у нее больные ноги, — Вера Давыдовна задрожала.

В двери полоснула автоматная очередь.

— Мама, ложитесь! — крикнул Володя и, подскочив к окну, швырнул гранату.

— А-а-а…

Гитлеровцы откатились, обледенелое крыльцо залила кровь.

В это время на шоссе появились грузовики с солдатами.

— Не стрелять! — скомандовал офицер. — Этих негодяев взять живьем.

Солдаты с автоматами кинулись к домику. В руках переднего — лом. Они не успели ударить по двери — из окна вырвался пулеметный огонь, полетели гранаты.

Вопль разнесся над Черной горой. А на покрытой грязным снегом горе появились люди. Жители Железнодорожного шоссе с восторгом смотрели на маленький домик, ставший грозной крепостью.

Упала Вера Давыдовна. Пулеметной очередью перебило ей ногу.

— Сынки! Спрячьтесь, бегите в подземелье! У меня еще есть сила, я замаскирую туннель… Погибну, но вас они не найдут, — умоляла мать.