Юрий Левин - Утро Победы

— Тут она, недалече.

— Подсоби-ка браток, нам, — сказал лейтенант. — Надо снаряды сюда подкинуть.

— Давайте, подсоблю, — обрадовался новому делу Силкин. Три рейса сделала полуторка. Пришлось колесить вдоль горевших домов, мимо стен, которые рушились, пробираться через дворы, проскакивать зоны обстрела. Но это не страшило Силкина. Именно здесь он почувствовал себя очень нужным человеком. Он понимал, что снаряды, которые вез, должны помочь нашим скорее ворваться в рейхстаг.

— Спасибо, дружище! — сказал на прощание лейтенант и записал в свой блокнот все данные Силкина. — Я доложу о тебе командиру полка.

Лейтенант сдержал слово. Командир полка написал представление на ефрейтора Силкина: «Достоин ордена Славы III степени».

…Недавно я встретил Яшу Силкина в Москве. Он снова на переднем крае: кавалер ордена Славы водит по улицам столицы машину скорой помощи.

Всю ночь шел бой в рейхстаге. Здание гудело. Горели стены. Без передышки строчили автоматы. А на рассвете как-то сразу все смолкло. Даже жутко стало. Тишина пугала.

Комбат подозвал к себе командиров рот: надо уточнить обстановку, узнать о потерях… И вдруг в это время рейхстаг наполнился приятным запахом щей.

— Слышите, — обратился Неустроев к ротным командирам, — нашей пищей пахнет.

— Откуда ей взяться? — засомневался Сьянов.

— Может, фрицы завтрак устроили? — устало произнес начальник штаба батальона старший лейтенант Гусев.

— Какие фрицы? — не соглашался Неустроев. — Ты, что, не слышишь, русскими ведь щами пахнет. Русскими…

И вдруг из-за колонны показался командир хозвзвода лейтенант Власкин. Неустроев удивился:

— Ты, Власкин, как сюда пробрался?

— По-пластунски, да перебежками, товарищ капитан. Щи и каша в целости доставлены.

Ротные хлопали Власкина по плечу: молодец, мол.

И, кажется, только сейчас комбат вспомнил о Первомае.

— Братцы, — обратился Неустроев ко всем, кто был в этом огромном зале на первом этаже рейхстага, — с праздником вас, с Первомаем!

«Ура» наполнило зал. Солдаты жали друг другу руки, поздравляли.

— А нельзя ли чарочку по случаю праздничка? — донеслось до Неустроева.

— Лейтенант Власкин, что скажешь? — Неустроев хитровато посмотрел на командира хозвзвода.

— Будет! — громко, чтобы все слышали, произнес Власкин.

По залу еще раз пронеслось «ура!». Когда стало тихо, Неустроев велел приступить к праздничному завтраку, а своего замполита лейтенанта Береста попросил сказать речь.

Алексей Берест не любил говорить длинно. Он умел в нескольких фразах изложить суть вопроса. Особенно обожал слово — «вперед». Вот и вчера, когда ротам, пробившимся через Королевскую площадь к рейхстагу, туго было, Берест словно из-под земли появлялся в цепях наступающих и увлекал солдат вперед. Теперь же Бересту хотелось сказать многое: все-таки праздник! Он встал во весь свой богатырский рост и, поправив на груди автомат, сказал:

— Нет, вы только подумайте, где нам довелось сегодня встречать Первомай. Наша армия пришла в Берлин. Это же здорово! Друзья мои, запомните этот час. Все запомните: и этот зал германского парламента, и завтрак на рассвете, и лейтенанта Власкина — кормильца нашего, и своего комбата с обгорелым ватником. Запомните поименно всех, кто пришел в рейхстаг, кто не дошел до него… Победа рядом. Она здесь, в этом здании. Мы ее должны добыть именно сегодня, в наш первомайский праздник…

Давно солдаты с таким настроением не аплодировали. Они били в свои огрубевшие ладони изо всех сил.

Неустроев поднял руку. Аплодисменты прекратились.

— Ну как? — спросил он. — Все подзаправились?

— Порядок! — послышалось в ответ.

— До обеда стерпим?

— А когда обед?

— Могу сказать точно, — ответил комбат. — Когда заставим фрицев сложить оружие.

Неустроев, уже обращаясь к лейтенанту Власкину, сказал:

— Поспевай-ка, друг, с обедом. И чтоб праздничным он был…

К вечеру фашисты, видимо, почувствовав бессмысленность дальнейшего сопротивления, выбросили из подвального окна рейхстага, куда их загнал батальон Неустрое-ва, белый флаг.

— А ну-ка, Прыгунов, узнай: чего фрицы хотят, — распорядился комбат.

Рядовой Иван Прыгунов, молоденький, низкорослый солдат, совсем недавно появившийся в батальоне, неплохо знал немецкий язык. Еще в начале войны, когда фашисты заняли его село, он в пятнадцатилетием возрасте был угнан в Германию. За годы плена парень крепко натерпелся. А вот теперь, будучи солдатом, дрался храбро, смело шел на любое задание.