Ольга Сарник - Карьера Югенда

Герр Дерингер торжественно откупорил бутылку божоле, приберегаемую с сорок первого года – на победу… И стол был не привычно скуден. Но все живы и даже здоровы – слава Богу! Вот за что им следует благодарить Бога всю жизнь! Во время войны даже Марта стала посещать богослужения.

Все в аппетитом налегли на еду. Особенно усердствовал Аксель, изголодавшийся по домашней кухне.

– Как дела у Лолы? – с трудом проговорил Аксель. Он, жуя, деловито орудовал вилкой. И шарил по столу глазами, искал, чтобы ещё проглотить.

– Лолы больше нет, – тихо прошелестела Марта.

Аксель выронил вилку. В наступившей тишине она оглушительно громко звякнула о плитку пола. Аксель застыл. Медленно поднял на Марту глаза.

– Мы собирались пойти за водой,– бесцветным голосом сообщила Марта. – Но Мартин в тот день заболел. И Лола не пустила меня, приказала мне остаться дома, с Мартином… Она ушла одна. И не вернулась. Осколок…Если бы я пошла, и меня бы…

Из глаз Железной Марты заструились слёзы.

– Была страшная бомбёжка. Отец Ганса погиб. В том же месяце, – шёпотом продолжала Марта. – Фрау Гравер переехала к сестре. В пригород. И Магда с ней. Они теперь живут под одной крышей. Потому что в дом Магды тоже попала бомба. Прямое попадание… Ей сказочно повезло, что её не оказалось дома.

– Значит, фрау Гравер и Магда живы! – облегчённо вздохнул Аксель.

– А Ганс погиб в Сталинграде, – тихо закончила Марта.

Она отвернулась и тайком отерла глаза. Аксель с горечью отметил автоматизм этого не свойственного Марте жеста. А Мартин вскочил с места, привычно забрался на колени матери и обхватил тонкими ручонками её шею:

– Мамочка, не плачь! Пока в доме есть мужчина, тебе нечего бояться! Правда-правда!

Аксель помрачнел и залпом выпил «победное вино».

Марта нежно погладила крупную кисть мужа и неожиданно ощутила прилив настоящего счастья. Какой же дурой была она тогда, в сорок первом году! Разве войной доказывается мужество? Он жив, здоров, и сидит рядом, почти касаясь её! Какое счастье! Аксель повернулся к Марте:

– Что с тобой? Ты меня слышишь?

– Да, дорогой.

– Магда где? – Аксель заметно волновался

– Зачем она тебе? – сощурилась Марта. Больше она к ней своего мужчину не подпустит!

Аксель уничтожал кулинарные шедевры Анны.

– Надо ей сказать, – с трудом проговорил Аксель с набитым ртом, – что Ганс сейчас загорает на Алтае.

Марта вздрогнула так, что расплескала вино. К счастью, все были слишком ошарашены, чтобы это заметить.

– Алтай? Это город? – с интересом спросила фрау Дерингер.

– Нет, – замотал головой Аксель. – Город – Рубцовск. А Алтай – это русская провинция, вроде нашей земли. На самом краю света, – произнёс Аксель, нетерпеливо придвигая к себе очередную тарелку. – Только сумасшедший поедет туда добровольно!

– Почему же почта… – пробормотала ошеломлённо Марта. – Почему же сообщили о его гибели?

– По ошибке, – спокойно ответил Аксель. – На войне случаются ошибки.

За столом воцарилось гробовое молчание.

– Может, это был не он? Может, ты путаешь? – робко спросила фрау Дерингер.

– Да что я, Ганса не знаю! – возмутился Аксель. – Мы проговорили всю ночь, не выспались! В одном бараке ночевали! А потом его перевели. За драку. Это точно он!

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

I

Мы строили автомобильный мост через реку Алей. Есть такая в Алтайском крае. Мне доверили кирпичную кладку – высококвалифицированную работу! Солнце палило нещадно, как в Марселе, правда, моря здесь не было. Зато была река. Широкая, спокойная река. Такую легко форсировать, – течение слабое. А, это теперь не нужно. Слава Богу, война закончена.

Солнце беззаботно катилось по ярко-синему небу. Лёгкий ветерок нежно, как волосы любимой, перебирал тонкие былинки. Воздух был пропитан запахом нагретой травы; от реки временами тянуло желанной свежестью. Где-то рядом купали коней. День стоял великолепный.

Хайнц подвозил мне на тачке очищенный от раствора кирпич, аккуратно складывал его штабелем. Как снаряды, мелькнула незваная мысль. Я прослыл мастером на все руки, и почти священнодействовал.

Осколки раствора и прочий строительный мусор с берега реки вывозился и сбрасывался в небольшой овраг, дабы выровнять рельеф местности.

Наш Макс сидел на чурке и в глубокой задумчивости грыз стебелёк клевера. Он смотрел на сверкающую гладь реки и ничего не видел. Неожиданно для самого себя я бросил кирку и решительно направился прямиком к нему. Макс встрепенулся, вскинул винтовку. С такой винтовкой только коров пасти, презрительно подумал я. Они устарели ещё в Первую мировую. Но Макс вряд ли об этом знал.