Ольга Сарник - Карьера Югенда

– Я могу прийти завтра и всё рассказать, – поспешно вставил я.

Она смягчилась.

– Хорошо, приходите завтра в восемь вечера, – проговорила она, не глядя в мою сторону и вороша Колины вихры. У неё был чудесный грудной голос.

– Как вас зовут? – осмелился я.

Она повернулась ко мне и смерила меня взглядом с головы до ног, словно раздумывая, а стоит ли такому оборванцу, как я, сообщать своё имя.

– Галя, – донёсся до меня божественный звук её голоса.

Она быстро повернулась к Коле:

– А тебе пора спать!

Я заметил, что говорила она по-русски.

III

Галя. Галя! Галя!!! Это лучшее имя на свете!

Как на крыльях, полетел я в барак. Таким счастливым я не был давно. Пожалуй, никогда. Да! Никогда я не был так счастлив!

Вообще-то я мог не волноваться за свои опоздания – лагерное начальство смотрело на них сквозь пальцы, ибо я частенько помогал и ему. Я стал почти вольным в этом гостеприимном городке. И даже богачом! За работу в лагере нам платили наравне с русскими, и я прилично зарабатывал на ремонте разной техники, – от примуса до бензовоза. Заказов было много, – техника страдает на войне не меньше людей. А может, и больше.

Завтра в восемь – вот оно, счастье! Ура-а-а!!! Завтра в восемь решится твоя судьба, – как о камень, споткнулись мои счастливые мысли об эту одну, противную. Моя спина мигом похолодела от ужаса. А что, если..?

Долго я ворочался в ту ночь. Но, к своему удивлению, проснулся рано и свежим, как утренний тюльпан.

Я раздобыл приличные брюки и белую рубашку. И никогда ещё так тщательно не брился, особенно вечером! Хайнц весело ухмылялся, наблюдая за моими сборами, то и дело многозначительно поднимая брови. Но молчал. Я не выдержал первым и показал ему кулак. Тогда он гомерически захохотал, повалился на койку и посоветовал мне быть осторожнее, чтобы не повредить детали, за которыми я собрался на ночь глядя. В ответ я молча спихнул его с койки на пол, но он продолжил хохотать, лёжа на полу. Я и впрямь выглядел полным идиотом.

Едва дождавшись семи вечера, я ретировался из барака. А детали мне и впрямь были нужны… Как на крыльях, понёсся я к знакомому дому.

Но, минуя «колючку» лагерного забора, а за ним – первые городские улочки, я невольно замедлил шаг. Чем дальше, тем сильнее меня охватывал страх. Так страшно мне не было даже на войне!

Когда я добрёл до знакомых ворот, которые не далее как вчера штурмовал на веломобиле, ощутил крупную, предательскую дрожь в ногах, и остановился. Целую вечность не решался я войти и пялился в окно, как дурак. На всю жизнь я запомнил, как уютно горит лампа над столом в крошечной кухоньке, какие чистые занавески на окнах, – в красно-белую клеточку. Мирт и белая герань в горшках…

Наконец я толкнул калитку, и она со скрипом подалась. Надо бы смазать, машинально заметил я.

На пороге дома встретила меня она, и я задохнулся от восхищения – так она была красива. Она приветливо произнесла по-русски:

– Добрый вечер! Проходите, пожалуйста.

Я повиновался. В гостиной всё было готово. На столе важным начальником стоял самовар, а в чашках дымился чай; в маленьком блюдце краснело домашнее варенье. Коля с мокрыми, тщательно причёсанными волосами чинно сидел за столом. Мы поздоровались, как взрослые, за руку. Явилась Галя и поставила на стол поднос с румяными горячими булочками.

–Чем богаты, тем и рады, – заявила Галя, усаживаясь. И снова по-русски.

– Всё замечательно, – заметил я светским тоном, и решился наконец поднять глаза. И неожиданно совсем близко увидел её лицо: длинные чёрные ресницы, смешливые губки, мягкие даже на вид, прелестный носик. Лоб украшали роскошные пряди чёрных волос. Из-под ресниц немного лукаво посмотрели на меня проницательные синие глаза. Они всё поняли, эти глаза, всё… И я совершенно потерялся, – едва лишился чувств! Ну и дурак! Да где это видано, чтобы я… Она же чуть улыбнулась и произнесла торжественно:

– Приятного аппетита, господа!

Я сидел на самом краешке стула и чувствовал себя идиотом. В тот, первый, раз мне было гораздо вольготнее. Поначалу никто и ничто не нарушало молчания. Галя поднялась. подошла к патефону. Комната мигом наполнилась радостными звуками советских маршей. Почти как у нас, в Дрездене… До войны. Вдруг Галя, не глядя на меня, тихо сказала по-немецки:

– Спасибо вам. Я никогда не видела Колю таким счастливым…

Я просиял:

– Не стоит благодарности! – радостно затараторил я. – Всё, что вы пожелаете, – я всё сделаю! Я много могу! Одно ваше слово, и…