Ольга Сарник - Карьера Югенда

Я должен задержаться в Союзе, чего бы это мне ни стоило!

Я вскочил и помчался к Максу сломя голову.

II

Слава обо мне как о чудесном механике с быстротой молнии разнеслась по всему городу, и жители понесли мне свои самовары и прочую утварь. Я с удовольствием всё чинил. Поначалу я не хотел брать с них деньги, но потом задумал одну штуку, и деньги мне потребовались позарез. Однажды сломался трактор на молочной ферме, – и это в разгар страды! Я срочно отбыл на ферму в сопровождении Макса. Постепенно, с молчаливого согласия лагерного начальства, я стал делать ремонт на дому. Не всегда было удобно пригонять технику в наш барачный двор.

Довольно скоро я набрал нужную мне сумму.

Чрезвычайно много усилий было потрачено мной на поиск и добычу материалов, столь дефицитных после войны. Проворачивались немыслимо сложные сделки, с множеством участников. Потом ночи напролёт я занимался собственно работой. И вот, наконец, свершилось!

Июльским вечером веломобиль под управлением пятнадцатилетнего капитана – младшего брата Макса Володи – торжественно покинул расположение нашего лагеря и скрылся с глаз в клубах пыли.

Пролетел ещё один рабочий день, такой же безликий, как все остальные. Я шёл в город – починять чей-то примус. Сердце ёкнуло, когда я подошёл к нужному мне дому – где-то совсем рядом живёт она. У меня мелькнула безумная мысль – найти тот дом, зайти к ней и … и что? Что я ей скажу, кто я такой? Жалкий захватчик-неудачник. Я долго возился с тем примусом, будто нарочно время тянул.

Когда я закончил возню с примусом и вышел на улицу, уже стемнело. Ночь медленно спускалась на Рубцовск. В небе зажглись первые вечерние звёзды, и аромат душистого горошка до краёв наполнил тёплый воздух. Город дремал.

С отвращением я побрёл в свой барак. Но услышал детский разноголосый хор и в изумлении остановился.

Малыш лет пяти, радостно визжа, мчался по деревянному тротуару на знаменитом красном велосипеде. Он спасался бегством от веломобиля. Это был маленький фанерный грузовичок. На педальном ходу, и даже с фарами! В нутро консервных банок были установлены свечи, закрытые осколками стёкол. Получились настоящие фары! Потрясающий эффект, особенно в сумерках! Руль был самый настоящий, чёрный, большой, от старого грузовика. На дверке кабины краснела звезда, нарисованная детской рукой.

В своём кузове веломобиль вёз целую роту разнокалиберных ребятишек. От избытка чувств они чирикали, как воробьи. Вёл грузовичок Коля. Он собрал целую толпу зевак! Я остановился. И нерешительно пошёл за ним. Сердце моё гулко стучало, как торопливые шаги в тоннеле. Куда ведёт этот тоннель?

Веломобиль подъехал к знакомым до боли воротам. У меня от волнения в глазах потемнело. А Коля степенно вылез и открыл ворота. Дети галдели в кузове, и она вышла посмотреть, в чём дело. Я не видел её тысячу лет. А увидев, едва не потерял сознание, – до чего же она была прекрасна! Лёгкое цветастое платье, роскошные тёмные волосы, стройная шея… Большие голубые глаза с детским удивлением оглядели моё чудо техники. Не смея дышать, я замер поодаль, в тени акации. И не видел ни кого и ничего, кроме неё.

Веломобиль тем временем неумело штурмовал узкие ворота, сделанные, очевидно, ещё под крестьянскую телегу. Ворота подверглись реальной опасности быть снесёнными, и она заметно заволновалась. Тогда я осмелился выйти из тени и несмело приблизиться.

– Позвольте, я помогу, – хрипло сказал я.

Она взглянула на меня и удивилась ещё больше:

– Вы?

Я кивнул, не спуская с неё глаз. Я враз онемел, как мальчишка. Смышлёный Коля молча вылез из кабины, и я без труда завёл грузовик во двор.

Я показал Коле, как выезжать со двора задним ходом. Потом – как въезжать во двор. Потом учил, какие могут быть неполадки и как их устранять. Оказавшись в своей тарелке, я обрёл второе дыхание. Коля смотрел на меня с обожанием. Он едва дышал. А мне в тот момент было совершенно наплевать на лагерную дисциплину. Даже если бы мне объявили, что меня расстреляют, если я не уйду сию секунду, я бы не ушёл.

–Уже поздно, пора спать, – вдруг раздался над самым моим ухом негромкий и такой желанный голос.

Я медленно поднялся (мы с Колей сидели возле веломобиля на корточках). Машинально отряхнул брюки и вдруг заметил, как отвратительно я одет. Я страшно смутился и покраснел до ушей. Даже в темноте она заметила, как я сконфузился. Слегка улыбнулась.

– Мамочка, ещё немножечко, ну пожалуйста! – взмолился Коля. – Мы ещё не закончили!