Николай Иванов - Разговор с незнакомкой

— Ви шпэт ист эс? — негромко спросил он у сопровождающих.

Ответа не последовало.

И только когда дошли до будки, когда сняли повязку, он увидел, что было около двенадцати. Пошли последние минуты последнего часа.

Наконец привели Закирова и Кошелева, сняли с них повязки.

«Сдрейфили, видать, ребята, побледнели. Здесь побледнеешь…»

Закиров начал подтягивать постромки, поправлять упряжь.

— Шнель, шнель! — горланил от будки рыжий фельдфебель, угрожающе помахивая автоматом.

«Да, по живой-то мишени интереснее», — подумал Андрей, опускаясь в розвальни. Он сел, стараясь находиться хотя бы вполоборота к немцам. Едва окинув еще раз взглядом этот небольшой участок переднего края, он услышал вой снарядов.

— Началось, ребята! Трогай помалу…

Лошади дернули. Андрей успел увидеть, как заметались немцы, услышал заполошный крик фельдфебеля. Упряжка нырнула под мост.

Путь вдоль дороги оказался свободным, но и снаряды рвались едва ли не у самого полотна.

Лошади мчались навстречу залпам. Канонада усиливалась.

— Стоп! Закиров, тормози?

Кошелев, перегнувшись через борт, выловил из сугроба белый флаг.

— Молодец, сержант! — похвалил Андрей. — Имущество казенное — подлежит возврату.

Филатов, в который раз уже курсирующий от НП командира дивизии к штабной землянке, увидел упряжку первым. И бросился навстречу.

Андрей соскочил с розвальней и, махнув оставшимся в санях Кошелеву и Закирову рукой, пошел в сторону.

— Стой, Андрей! Куда же ты? Стой! — капитан Филатов бежал ему наперерез.

А Андрей остановился у обожженной, задетой снарядом сосны и прислонился щекой к шершавой смолистой коре ее.

— Ты что, Андрюша? Что с тобой… жив? — Филатов протянул ему флягу со спиртом.

Андрея била мелкая дрожь. Он не мог унять ее и все теснее прижимался к сосне, заледеневшей, пораненной, но пахнущей ничем не заменимым запахом России.

— И не давал я тебе никакого спирта. Путаешь ты что-то, Андрей, — возразил полковник Филатов.

— Ну да — кому скажи! Что-что, а спиртяга у тебя всегда бывал. На пожарный случай, конечно…

Я сижу рядом, слушаю эту шутливую перебранку двух поседевших, бывалых людей, нашедших друг друга через тридцать с лишним лет, и пытаюсь хоть на мгновение представить себе все то, что довелось мне о них услышать.

— Андрей Васильевич, а что же было дальше?

— Дальше… Дальше было все в порядке. Немцев мы, конечно, выбили, освободили и Горшечное и Касторное. Венгры полностью капитулировали. Часть фашистов, правда, смогла прорваться на запад — к своим. Что же касается нашего задания — командование посчитало, что свою задачу мы выполнили: ультиматум с предложением и условиями капитуляции был передан вовремя. Все участники операции были награждены.

— Андрей первым в нашей дивизии получил орден Отечественной войны, — с гордостью сообщает полковник Филатов.

— Андрей Васильевич, извините, еще один, может быть, не совсем скромный вопрос: «А что с Валентиной?»

— Как, вы до сих пор не догадались? Одну минуту… — он вышел в другую комнату, где женщины накрывали стол, и тут же вернулся, держа под руку миловидную, хорошо сохранившуюся женщину.

— Валентина Ефимовна, актриса Ленинградского кукольного театра, — представил он. — Десять лет назад мы отметили серебряную свадьбу.

Я смотрю на них, и мне кажется, что они несказанно подходят друг к другу и, может быть, даже чем-то похожи, как люди, прожившие большую жизнь вместе.

— Весной тысяча девятьсот сорок третьего года ожесточенный враг упорно пытался взять реванш за Сталинград. Снова пали Харьков и Белгород. Наши части закрепились севернее Белгорода и на Северном Донце, — полковник Филатов говорит медленно, сосредоточенно, взор его устремлен куда-то мимо меня — за перила балкона, за крыши домов и далее, к кромке недалекого леса, к горизонту, словно там, за дальними далями он снова видит то, о чем говорит сейчас мне.

— Положение в этот момент на Курской дуге стабилизировалось. Обе стороны готовились к решающей схватке. Наша же двести тридцать седьмая стрелковая дивизия оказалась в этот момент возле самого выступа Курской дуги, который глубоко вклинивался в оборону противника. Это, разумеется, имело важное оперативное значение. Однако немцы ни к одной операции прошлых лет не готовились с такой активностью и тщательностью, как теперь. Наша авиаразведка сообщала о колоссальном скоплении танков и другой военной техники непосредственно перед Воронежским фронтом — в районах Белгорода и Борисова. Крайне необходимо было уточнить время предстоящего наступления противника. Срочно был нужен «язык»…