Николай Иванов - Разговор с незнакомкой

— Черт! Аж волосы обожгло, — сплюнул он, хватаясь за голову. Они уткнулись в землю, прикрывая собой немца, и тут услышали справа впереди знакомый и такой родной голос своих ППШ. Вступили группы обеспечения.

— Давайте, ребята, давайте отсечный… — Савченко облегченно вздохнул. Но рядом ухнула мина, взвизгнули совсем где-то возле головы осколки, по голенищам сапог, по плащ-палатке ударило щебенкой.

— Ах ты ж, зараза! Теперь не выпустят. Где же Симоненко, ракету…

Взрыв был такой силы, что казалось, земля разверзлась под ними. Савченко почувствовал, как горячая, упругая волна ударила его сзади, как задрало плащ-палатку, тяжело придавило ноги…

Старший лейтенант Андреев то напряженно вглядывался в сумрачный горизонт, освещаемый бледными вспышками ракет, то, поднося руку к глазам, без конца смотрел на часы, подсвечивая циферблат тусклым лучом крохотного трофейного фонаря с подсевшей батарейкой. «Ах, Симоненко, Симоненко, пятый час, светать скоро начнет». Вынув из кармана смятую пачку, вытянул из нее сломанную сигарету. Прикуривая, он скорее не увидел, ощутил каким-то шестым чувством изменения в голубовато-зеленой небесной мгле над нейтральной полосой. Желтая ракета, описав плавную четкую дугу, медленным метеоритом таяла низко над горизонтом.

Догоревшая спичка больно прижгла пальцы Андреева, и в этот момент он услышал громкое и властное: «Батаре-э-я, приготовиться!»

Малина с немцем завалило землей почти с головой.

— Малин, Малин, живой, что ли?.. — Савченко, разгребя землю, подергал разведчика за сапог.

— Вроде бы пока жив, а как клиент наш — не ведаю, — Малин вытащил немца, а тот, отчаянно дрыгнув ногой, рванулся в сторону. Однако Малин поймал его за полу шинели и так придавил к земле, что тот притих.

— Ты смотри, живуч! Нас оглушило, а его разбудило.

— Наша ракета, Малин, двинули…

Позади догорала желтая ракета, выпущенная сержантом Симоненко.

Подхватив немца, они бросились вперед и вскоре услышали голос своих минометов. Мины ложились так близко, что снова пришлось залечь. Когда они поднялись, то увидели стороной обходящих их Симоненко, Завгороднего и Квитко. Савченко подал условный сигнал.

— Левее, левее берите, — позвал Симоненко. — За мной! — Он тащил под руку Квитко, который еле держался на ногах. Шея и грудь его были залиты кровью. Сзади ковылял Завгородний, из ушей его тоже текла кровь.

— Справитесь, братцы? — спросил Симоненко приблизившихся разведчиков. — Помочь не могу, видите — у меня медсанбат…

— Что значит помочь, ребятам помогай! — могучий Малин взвалил на спину пленного и, обходя воронки, аршинным шагом двинул вперед. Савченко взял под руки Завгороднего. А наперерез им кто-то бежал, тяжело и гулко стуча по земле сапогами. Симоненко сорвал с шеи автомат.

— Стойте, стойте! Сирень… Стойте же, говорю вам. Мины!

Разведчики узнали голос сапера Белых, а вскоре из темноты вынырнул он сам.

— Ребята, мины здесь кругом — вы здорово уклонились в сторону. — Белых ладонью зажимал предплечье левой руки, шинель была выпачкана в крови. — Задело, понимаешь, все из-за вас, лешаки. Давайте за мной — к «коридору». Да по следам, по следам моим, а то разнесет вместе с вашей добычей…

Утро выдалось дождливым. Тучи плыли медленно и низко, едва не задевая макушки высоких, заскорузлых вязов, возле которых примостились штабные землянки. С деревьев слетали последние мокрые листья. Порывы ветра швыряли в подслеповатые окна землянок дождевую шрапнель.

Лейтенант Ротгольц, кончив писать, собрал бумаги в планшет. Рядом с ним, у торца стола сидел пленный — худощавый голубоглазый блондин лет тридцати, с длинными, как у девушки, ресницами. У входа, прислонясь к косяку, стоял приземистый коренастый автоматчик из штабной охраны.

Скрипнула, отворяясь, дверь, и автоматчик, посторонившись, пропустил через порог старшего лейтенанта Андреева.

— Ну, как дела, Андрей Васильевич? — спросил Андреев, проходя к столу.

— Аллес гут, — ответил Ротгольц, улыбаясь. — Хорош гусь?

— Ариец, — сдержанно ответил Андреев.

— Еще какой. Старший стрелок. У них это звучит — «обер-шютце». А величают его Фридрих Боймер.

Немец насторожился.

— С тридцать седьмого года воюет мужик, Францию прошел, Чехию, Польшу.

— Подходящий экземпляр, поздравляю, Андрей.

— Не по адресу поздравления, Костя. А показания его в самом деле превзошли все мои ожидания. Кое-кто здорово порадуется им.

Поднявшись, Ротгольц прошелся, разминая от долгого сидения ноги, подойдя к стене, выглянул в небольшое оконце под притолокой.