Николай Дмитриев - Майор из Варшавы

– Ясное дело, нет… А вот сложность одна до сих пор мучит…

– Эта какая же, позвольте узнать?

– Да вот… С одной стороны я вроде – поляк, а с другой – русский…

Пан Казимир замолчал, уходя в себя, но влияние сна было столь сильно, что и тот давний период вдруг оказался окрашенным в какие-то мягкие, пастельные тона. Наверно, это как-то отразилось на лице майора, потому что Лечицкий вздохнул и, устраиваясь поудобнее, завозился у себя в кресле.

– Э, батенька мой… – он наклонился и вытянутой рукой дружески похлопал по плечу пана Казимира. – Русский вы, русский… Такой же, как и я.

– Почему вы так уверены? – пан Казимир вежливо улыбнулся.

– Да потому, батенька мой, что русский – это не национальность, а как бы сказать точнее, нечто вроде состояния души… – Лечицкий весело рассмеялся, словно приглашая не принимать всерьез то, что он сейчас говорит. – Иначе, скажите вы, зачем мне – внуку баронессы Грецингер – оставаться верным империи?

– Я, господин полковник, признаться, не знаю… – пан Казимир заинтересованно повернулся, и расхлябанный диван сразу поехал в сторону.

– Вот и я не знаю… – развел руками Лечицкий.

– Может бать, просто молодость?

– Может быть… Очень может быть… – Лечицкий замолчал и вдруг широко улыбнулся. – Но согласитесь, прекрасное было время! Кстати, пан майор, в ту войну вы у кого служили?

– У генерала Самойло. А вы, господин полковник?

– А я у генерала Карла Маннергейма… Как вам такой парадокс?

– Хотите убедить меня, что я все-таки русский? – Пан Казимир улыбнулся. – Не надо. Я понимаю, у вас с капитаном Усенко, как и у меня, отношения особые. Но дело-то не в русских, дело в большевиках.

– А вы уверены, что они еще есть? – сощурился Лечицкий.

– А куда ж они делись? – пожал плечами пан Казимир.

Лечицкий, всем своим видом показывая, что разделяет иронию майора, понимающе усмехнулся:

– Вас не удивила несуразица Московских процессов?

– Середины 30-х? – уточнил майор. – Не особо. Обычная борьба за власть. А сам процесс… Просто неумелая инсценировка.

– Кажущаяся неумелой, пан майор. Для непосвященных.

– Поясните… – Пан Казимир заинтересованно глянул на хозяина.

– Хорошо, – Лечицкий кивнул. – Пан майор, вы уверены, что были опубликованы протоколы подлинных допросов?

– Так… Интересно… А что же тогда было в подлинных?

– А вот что. От кого получали деньги на революцию? Сколько? Кому отправляли деньги после переворота? И все такое прочее…

Непроизвольно на лице пана Казимира возникла гримаса, и едва Лечицкий сделал паузу, майор без всяких церемоний вмешался:

– Подождите! Подождите… Значит, вы считаете, что Сталин просто обрубил все концы и заодно ликвидировал возможность международных контактов помимо себя?

– Именно! Оставлены были только второстепеннные фигуры, а последующие процессы просто ликвидация ненужных свидетелей!

– Так… – Пан Казимир задумался. – Тогда выходит, что здесь имеет место тот же фюрер-принцип и движение по пути Наполена?

– Да, да и еще раз да!.. И конечная цель опять-таки – империя!

– Ну, допустим… – согласился майор. – А что это меняет для нас с вами? Как мне кажется, вы мыслите именно в этом аспекте?

– Совершенно верно! А меняет многое, поскольку именно здесь корни нашей трагедии и, если хотите, господина Сталина тоже!

– Кого? – изумился пан Казимир. – Сталина?..

– Да, да, не удивляйтесь… Революция разделила нас, верных паладинов империи, и его, истинного нашего вождя!

– Нашего? – опешил пан Казимир.

– Ну не совсем нашего… – усмехнулся Лечицкий. – Тут я слегка зарапортовался, но цели у нас одни, и, судя по всему, он дает нам всем очень недвусмысленные сигналы.

– Вы имеете в виду новую форму Красной армии?

– И ее тоже… Но перемены гораздо глубже. – Полковник хитро сощурился. – Я имею некоторые сведения… Политкомиссары в окопах обещают красноармейцам ликвидацию колхозов после победы. Каково?

– Ну что ж… Если все это правда, нам надо думать…

Пан Казимир прикрыл глаза, оттолкнулся ногой, и старый диванчик с уютным скрипом качнулся из стороны в сторону…

Поднимая столб пыли, серенький «Опель-Адам» быстро катил по проселочной дороге. Пилюк, угнездившийся спереди, с завистью следил, как ловко справляется с управлением пан магистр. Водитель с мальчишеским азартом бросал машину то в одну, то в другую сторону от накатанной колеи, и тогда пыль взлетала вверх целыми клубами.