Николай Дмитриев - Майор из Варшавы

– Что верно, то верно. А майор этот для нас – находка, – полковник весело покрутил головой. – Решено. И-эх, поехали!..

Он послал лошадь вперед и, пригибаясь к гриве, чтоб шальная ветка не хлестнула по глазам, карьером вылетел с опушки на полевую дорогу. Чуть замешкашись, Усенко поскакал следом и, отпуская поводья, услышал, как с гиканьем и свистом за ними несутся конники взвода охраны…

Усадьба Лечицкого встретила всадников молчанием и тишиной, нарушенной лошадиным храпом, звоном амуниции и веселыми выкриками. Привязывая поводья к резной балясине, полковник заметил человека, вышедшего на лестницу, и спросил Усенко:

– Слышь, капитан, никак сам хозяин встречает, а?

– Он самый, – подтвердил Усенко. – Пошли знакомиться…

Полковник, одетый по такому случаю в китель с золотыми погонами, предстал перед Лечицким во всем блеске военного мундира. Окинув одобрительным взглядом статную фигуру гостя, Лечицкий с достоинством наклонил голову.

– Господин полковник, прошу…

Проводив офицеров к себе в кабинет, Лечицкий усадил гостей в кресла, сел сам и только тогда с усмешкой сказал:

– Насколько я понимаю, из Москвы прибыло новое начальство?

– Именно так…

– Я полагаю, вам обо мне рассказали достаточно. А вот могу ли я вас кой о чем спросить?

– Спрашивайте… – полковник кивнул и насторожился.

– Скажите, полковник, а почему так сложилось приграничное сражение 41-го года? Ведь в русский военный план всегда вкладывалась идея «развертывания назад». Запланированное отступление до линии Вильно – Белосток – Брест – Каменец-Подольский. Что мешало посадить гарнизоны в Ковеле, Сарнах и блокировать железные дороги? Почему, наконец, вы не поставили в окопы свои «ворошиловские танки» и не создали временные линии обороны?

Полковник, никак не ожидавший такой тирады, на какой-то момент растерялся, но потом, с усмешкой, задал встречный вопрос.

– Ну а что мешало вам послать «муромцы» и разбомбить станции железной дороги на пути ХI корпуса, чтоб избежать Танненберга? Создать ударный кулак из броневиков? Наконец, правильно задействовать авиацию, хотя бы для связи? А?

– Ясно! – рассмеялся Лечицкий. – А что, пожалуй, можно было…

– Вот видите, и пришли к согласию. – Полковник наклонился вперед. – Признаться, не ожидал от вас такой горячности…

– Вас это удивляет? – Лечицкий блеснул стеклышками пенсне. – Противоборство с Германией началось не сегодня. Еще в 1882 году «Белый генерал» говорил в Париже, что наш главный враг – немец.

– Ну, стоит ли уходить так далеко? – заметил полковник.

– Стоит!.. – Лечицкий неожиданно вскочил и забегал вдоль низкого подоконника. – Стоит… Извините, господа, но это у вас от молодости. Вы смотрите на мир через узкую временную рамку, а я вот этими самыми пальцами дергал за усы участника Бородинского боя!

Полковник недовольно сморщился и, решив, что Лечицкий нарочно уводит разговор в сторону, медленно, отделяя слова, спросил:

– Скажите, а как вы относитесь к нам?

– К вам? – Лечицкий мгновенно остановился. – Ну, начнем с того, что ваши погоны нравятся мне гораздо больше, чем «шпалы» комиссара Малевича…

– Да? Кстати, он так и говорил, что мои погоны вам понравятся.

– Вот видите, он человек неглупый и мне доверяет… – Лечицкий опустился в кресло и совсем другим будничным тоном договорил: – А посему, оставим ненужные разговоры и уточним, какое у вас дело?

– Да вот… Хотим вас познакомить с одним человеком.

– И кто же он?

– Польский майор… – Полковник выждал секунду и пояснил: – Видите ли, он попал в трудную ситуацию. Не знаю даже, как у него со здоровьем. Вот мы и хотим помочь ему, а условия у нас сами понимаете…

– Хитро задумано, – Лечицкий криво улыбнулся. – Я вроде ваш, вроде не ваш, а паче чаяния, ему немцы понравились, то и тут сгожусь?

– Да нет, майор этот сам по себе… Ему сейчас спокойствие надо, а уж если ваша добрая воля будет, то, как я догадался, имя фон Бернгарди вам хорошо знакомо, вот и поговорите о нем при случае…

– Ну что ж, о крахе молниеносной войны поговорить очень даже можно… – Лечицкий вдруг хитро прищурился. – Послушайте, господа, а не выпить ли нам чаю?..

– Так кто же от настоящего чая отказывается?

Полковник, пряча довольную усмешку, наклонился и оттуда, снизу, так чтоб не видел хозяин, задорно подмигнул Усенко…

Меланюк в упор смотрел на жалобно-тупое лицо полицианта, не зная, как поступить. Нажрись этот толстый «сплюх» поганых грибов в иное время, Петро ровным счетом бы ничего не заподозрил. Но теперь, когда до намеченной атаки тюрьмы оставалось меньше часа, слезные просьбы пожирателя мухоморов настораживали.