Николай Дмитриев - Майор из Варшавы

– Я только первый день в Варшаве. Я офицер, поручник. Я не капитулировал и ни одного дня немцам не служил. Я на войне…

– Тише, не надо… – Смешно забегая вперед, она попыталась перехватить и вторую руку поручика. – Я все поняла еще там. У тебя было такое лицо… Наверно, ты хотел бежать туда, на площадь… Ничего не объясняй мне, я чувствую… Я сейчас уйду, только разреши еще немножко проводить тебя. Сейчас в Варшаве так страшно, так страшно, а когда я держусь за твою руку, я не боюсь, ты понимаешь?

Она вдруг замолчала и, ткнувшись лицом в рукав спутника, пошла дальше с закрытыми глазами. Неизвестно как возникшая волна нежности нахлынула на Вукса, он сбил шаг, чтоб легкий стук ее каблучков совпал с армейским гупаньем «англиков», и, подчиняясь нахлынувшему на него чувству, наклонил голову, на ходу улавливая идущий от ее волос аромат лета…

На углу Коперника, возле самого входа в ресторацию «Под флячками», Вукс остановился. Повернувшись спиной к выставленным в окне-витрине «салятеркам» с винегретом, поручик осторожно высвободил руку и отстранился.

– Дальше тебе по какой улице?

– По Коперника, – девушка сжала руку Вукса. – Вот и все, что мы еще прошли вместе… Меня зовут Эльжбета Красинська. И можно?.. Можно я буду ждать тебя вот здесь, у Свентего Кщижа?

– Девочка… Меня ждет война… – Вукс грустно улыбнулся, посмотрел на идущий вровень с другими домами фасад костела Святого Креста и вдруг, неожиданно даже для себя самого, сказал: – Меня зовут Владек. Жди каждое воскресенье у входа утром. После освобождения. Месяц… Или, если дольше, я дам знать ксендзу…

– Хорошо, Владек, Эльжбета будет ждать. – Она дотронулась щекой до его подбородка. – Я буду молиться за тебя, поручник Владек…

У памятника Копернику она еще раз обернулась, и едва ее маленькая, изящная фигурка исчезла из вида, Вукс, так и стоявший спиной к окну с «салятерками», ступил на тротуар и стремительно пошел по Обозной в сторону польского театра…

Все еще находясь под впечатлением удивительной встречи, он миновал крошечную театральную площадь, свернул влево и шел до тех пор, пока тротуар, тянувшийся вдоль университетской ограды, не закончился лестницей с торчащей из-под ступенек короткой водопроводной трубой.

Нужный номер оказался большим трехэтажным домом русской постройки. Подождав, пока спускавшаяся на Солец и отчаянно скрежетавшая тормозным башмаком фура проехала мимо, поручик перебежал улицу и нырнул в деревянно-охряную калитку входа.

По старой лестнице с деревянными истертыми ступенями Вукс поднялся на второй этаж и, остановившись у одной из двух респектабельных дверей с представительно-выпуклыми филенками, надавил белую пуговку электрического звонка.

Дверь долго не открывали, и поручик уже собирался звонить снова, но тут створка бесшумно распахнулась, и на пороге появился, судя по домашней «бонжурке», сам хозяин квартиры.

– Я с Поморья… – Вукс вытащил из кармана тот же бумажный многоугольник и, подняв его вверх, закончил. – Пан полковник может не говорить пароль. Мы встречались у начальника «двуйки».

Хозяин взял сложенный листок, развернул и отступил в сторону.

– Прошу…

Полковник провел Вукса в гостиную и только там спросил:

– Майор Вепш?

– Нет, поручник Вепшик… – Вукс остановился у телефонного столика и, на всякий случай понизив голос, доложил: – У нас непредвиденная ситуация…

– Что-то случилось? – Полковник аккуратно сложил листок. – Кстати, у вас уже известно о гибели генерала Сикорского?

– Да, знают, – Вукс кивнул и, выждав приличествующую паузу, сказал: – Мне нужен генерал Грот-Ровецкий.

– Но генерал Грот-Ровецкий арестован…

– Арестован? – Вукс отшатнулся к стене и взялся за шнур, идущий от телефонной розетки. – Надеюсь, пан полковник сможет заплатить за ремонт?

– Что такое?.. Что это значит, поручик?

– Это значит, что майор Вепш арестован так же, как и генерал Грот-Ровецкий! Это значит, что наш контакт прерывается! Это значит, что нас предали… И лично зная пана полковника, я пока его ни в чем не подозреваю, но если пан полковник выйдет раньше чем через двадцать минут, его ждет пуля!

Вукс прислушался к мягкой тишине просторной квартиры, потом резко шагнул в сторону и что было силы рванул телефонный шнур. Розетка с треском лопнула, куски штукатурки посыпались во все стороны, и, выскакивая в дверь мимо остолбеневшего хозяина, поручик еще успел увидеть торчащий из стены загнувшийся конец трубки Бермана [28]…