Николай Дмитриев - Майор из Варшавы

– Ну что?..

– Порядок, Костя! С этой минуты ты – личный переводчик герра майора. И кстати, а почему ты не сказал, что путался с ними еще тогда?

Мгновенно успокоившись, пан Казимир, как по наитию, сочинил:

– Я не путался, Вась… Я в Париже без денег сидел. Там они меня как Ленковского и подцепили. А когда я узнал, что Зибельс немец, вообще смылся. Хорошо еще Зибельса через год в Вильно у Красной кирки пристрелили…

– Пристрелили его, говоришь? Значит, все не так? – догадался Червенич.

– Не совсем так… Ну, работал я один раз под этим именем, работал. Как чувствовал: всплыть может, вот и подстраховался через пана Генрика. Он-то действительно бегал из лагеря…

– Ну ты и жук, Котька… Да теперь все ерунда! Главное, твой лесничий тебя не подвел, все тики-так сошлось!

Червенич радостно хохотнул оттого, что их выдумка так удачно совпала с неожиданно всплывшими обстоятельствами и вдруг увидел крошки засохшей краски, насыпавшейся со шпингалета.

– Ты что это, Костя, никак через окно удирать наладился?

– А ты как думал? Я ждал, тебя вот-вот там схватят, а меня здесь…

– Да, глубоко копнули аккуратисты чертовы! Архив у них поставлен. Но и у тебя, Костя, нюх тоже соба-а-чий, выходит не зря боялся… Да, на этот раз курок в пустой барабан ударил…

Червенич задним число осознал грозившую им опасность и замотал головой.

– Э, нет худа без добра! Зато теперь все проверочки прошли, комар носа не подточит. Идем, Хюртген приказал тебя оформить немедленно… А потом, в кабак!

И уже шагая вслед за Червеничем по коридору, пан Казимир еще раз оценивающе глянул в окно. Да, возможность побега была хорошая…

В воздухе, вместо бодрящего снега, висела сырая, пронизывающая до костей «мжичка». В ее туманном облаке мокрый лес становился неуютным, и человека против воли тянуло в тепло, под крышу, к разгорающемуся огню.

Если б не участки молодого ельника, маленькому отряду Малевича пришлось бы совсем плохо. Там исчезало раскисшее месиво опавших листьев и только там, наломав лапника, можно было спрятаться от дождя и согреться, привалившись к стволу подросшей елки.

Люди, мало-помалу собравшиеся вокруг Малевича, уходили в лес поодиноке, и само собой у них не было ни баз, ни оружия, ни продовольствия. Сам отряд насчитывал семь человек, а из оружия имелись две винтовки, один наган и сто шестнадцать патронов.

Последний раз поесть удалось позавчера, и, чувствуя сосущую пустоту в желудке, Малевич повернулся к лежавшему рядом Бирюку.

– Слушай, чего-то Дубяка долго нету?

– Придет… – отозвался Бирюк. – Племяшей еще собрать надо…

Сегодня с утра Дубяк, бывший председателем сельсовета, ушел в село, где жили его племянники. Вчера вечером они все до хрипоты спорили, решая, как поступить. Дубяк собирался забрать хлопцев в лес, а Малевич, хорошо знавший, что без связи с местными отряду не продержаться, хотел с их помощью организовать хоть какую-нибудь разведку. В конце концов порешили, пускай Дубяк идет за харчами, а там, по ходу дела, решает, как быть.

Малевич встряхнул головой и начал тереть ладонью лицо. Ожидая Дубяка, он так и так прилаживался к стволу, пытаясь заснуть, но голод давал о себе знать, и теперь только отпечаток коры на щеке напоминал о безуспешной попытке «кемарнуть».

Стараясь малость скоротать еле ползущее время, Малевич, начавший уже испытывать беспокойство, не выдержал и спросил:

– Слушай, Бирюк, а с Дубяком, как оно? Я, знаешь, волк стреляный, как бы чего не вышло…

– Не веришь… – Бирюк завозился на своей подстилке из лапника. – Я тебе, комиссар, тоже не верил, пока ты двух полицаев из винта не ссадил. А Дубяк… Я с ним вырос… А потом мы в 19-м из Сибири с фронта пишки пивроку шли.

– Да? – Малевич посмотрел на Панасюка. – Ну если так, тогда дело другое…

Внезапно порыв ветра прошелся по верхушкам, ветви глухо зашелестели, и неожиданно в их шум влился стук, как будто неподалеку ударили палкой по дереву. Бирюк с Малевичем враз встрепенулись и прислушались. Стук повторился, и Бирюк первым вскочил на ноги.

– Дубяк пришел! Я ж тебе говорив, комиссар, прийде…

Все остальные тоже повылезали из-под елок, и через минуту коротенькой цепочкой, пригибаясь под низкими ветками, товарищи Малевича по одному выбрались из ельника и зашагали по неширокой просеке.

Еще через пару минут Малевич, возглавлявший отрядик, увидал в туманной мороси три шедшие навстречу фигуры и про себя чертыхнулся. Упрямый дядько таки забрал племяшей с собою. Однако в глубине души Малевич не слишком осуждал Дубяка: пожалуй, как ни крути, а для хлопчаков-комсомольцев в лесу риска меньше.