Яков Лович - Враги

Полунин долго крепился и боролся с клубком в горле, который душил и хотел вырваться горькими слезами. И не выдержал, разрыдался, когда увидел среди гор цветов, которыми был покрыт гроб друга бедных, венок от нищих…

Среди оборванцев и босяков, шедших за гробом отдельной группой, Полунин сквозь слезы увидел и узнал Малова.

Полунин подозвал его и велел обязательно зайти в редакцию переговорить: душа рвалась сделать что-нибудь хорошее во имя чудесного человека, которого в этот день потеряла эмиграция.

– Как же вы могли опуститься до такой степени? – с острым чувством жалости к этому опухшему от пьянства человеку спросил Полунин.

– Не мучайте меня, – почти прошептал Малов. – Это всё так банально. Как? Пил, потерял службу, потерял жену. Всё показалось бесцельным, безразличным – ну, и покатился со ступеньки на ступеньку. Не видел цели жизни. Бороться с большевизмом? Да, я всегда был готов. Но где, как? Кто покажет, куда идти? Махнул рукой. Воли-то у меня не много, видно…

– Ну, а подниметесь, если помогу? – снова спросил Полунин. – Хватит сил?

– Поднимусь. Чувствую, что погибаю. Хворать стал. Ещё лето выручает, а зимой обязательно замёрзну. В прошлом году чуть не замёрз под забором.

– Приходите завтра ко мне. Я дам вам костюм. Своё шоферское дело ещё не забыли?

– Нет, как можно. Ночью разбудите – всё наизусть скажу.

– Отлично. Есть у меня тут один знакомый владелец гаража. Устрою вас к нему. Если всё будет в порядке… вы понимаете?… он посадит вас за руль.

Малов шагнул к Полунину, протянул ему руку, прошептал:

– Спасибо… брат…

Та страшная работа, которая велась Коминтерном в Маньчжурии с вольного и невольного согласия китайцев, потрясённых поражением 1929 года, была ясна для Японии.

По иронии судьбы, Китайская Восточная дорога, построенная Императорским Российским правительством в национальных русских целях, становилась красной стрелой, вонзившейся в тело Азии. Дорога служила теперь не столько коммерческим целям, сколько целям пропаганды и подготовки к социальной революции в Азии.

В течение нескольких лет своего владычества на КВжд большевики сумели создать из дороги базу для своей работы в Китае. Осторожно и медленно они протягивали щупальца во все стороны, тянулись к Монголии, Корее, Японии, тянулись и дальше на юг – в центральный и южный Китай.

Маньчжурия становилась плацдармом, трамплином для советского прыжка в восточную Азию.

Япония всё видела и всё учитывала, и тайная работа большевиков была для Токио явной. На гаоляновых полях Маньчжурии была посеяна и уже давала всходы грозная опасность. Нужно было ликвидировать то, что грозило не только Азии, но и всему миру. Япония не могла смотреть спокойно, как красная зараза разливается по Азии и отравляет одну страну за другой. Экономически и политически самое сильное государство в Азии, Япония, волею исторической судьбы, должна была поднять перчатку, брошенную красной Москвой. Ряд политических, исторических и экономических причин привели к тому, что первым этапом борьбы с красной опасностью стала борьба с Мукденом.

Столкновение в Мукдене 18 сентября 1931 года между китайскими и японскими войсками фактически начало собою решительную борьбу по очищению Маньчжурии от большевистской заразы. События начали развиваться с большой быстротой.

Японские войска заняли Мукден и Гирин, двинулись по железной дороге на Цицикар и заняли его после ряда боёв на реке Нонни. Китай опротестовал действия Японии, обратившись к Лиге Наций. Женевское судилище развело длинную, скучную канитель, нежизненную и неспособную что-либо разрешить.

В Маньчжурию решено было отправить специальную комиссию лорда Литтона, которая должна была на месте выяснить, что, собственно, произошло, кто прав и кто виноват. Комиссия собиралась очень медленно и прибыла в Маньчжурию только весною 1932 года. За это время Маньчжурия была уже занята японскими войсками.

То напряжённое состояние, в котором находилась Маньчжурия в эти исторические дни, очень часто приводило к острым инцидентам и столкновениям между разноплемёнными частями ее населения, а также между властями обречённого мукденского правительства и иностранцами, в частности русскими.

Лояльное к Мукдену, беззащитное русское население давно уже привыкло к тому, что одно за другим у него отнимали права, когда-то учреждённые в Маньчжурии русским и китайским правительствами.