Яков Лович - Враги

А через семьдесят пять лет те, кто называют себя истинными друзьями русского народа, его освободителями, «любимыми вождями», восстанавливают крепостное право в самом страшном, уродливом и кровавом образе колхозов, форме рабства, по сравнению с которыми ужасы, описанные Тургеневым в «Записках охотника» и Бичер Стоу в «Хижине дяди Тома», – детский лепет.

Не удивляйтесь, господа, что я, японец, так увлёкся, так страстно говорю о российской трагедии. Я специально изучал русскую историю, русскую литературу, научился уважать душу русского народа – и то, что сейчас в России происходит, волнует меня не меньше, чем каждого из вас, русских. Этот процесс, эта трагедия Полунина – разве это не трагедия всей русской эмиграции, тех людей, которые не признали дьявольской власти всех этих Троцких, Сталиных, Фроловых, садистов, маньяков, изуверов?

Отвергнув всё святое, всё прошлое, всю историю Российскую, всё, на чём держались ее бытие, ее красота, ее слава, большевики прежде всего взялись за Церковь, потому что прекрасно поняли ее силу, поняли, что эту силу нужно разрушить. Результаты этой борьбы всем широко известны. Вспомните, что писала голландская коммунистка Одетт Кейн, побывавшая в СССР:

«Я умоляю главы всех европейских государств, во имя всех умерших и всех живых, находящихся под ужасом большевизма в России, поставить основным условием своих переговоров изменение этого отвратительного режима, который превосходит все ужасы ада». Это пишет коммунистка, господа, коммунистка, вдруг понявшая весь ужас своего увлечения интернациональными бреднями… Объявив, что «религия – опиум для народа», большевики принялись за уничтожение Православной церкви. Почему? Луначарский объяснил это: «Мы ненавидим христиан. Даже лучшие из них – наши враги. Они проповедуют любовь к ближнему и сострадание. Но христианская любовь нам не нужна. Нам нужна ненависть. Только тогда мы победим вселенную, если научимся ненавидеть».

И эту чуждую ему ненависть стали разжигать в русском народе. Началось с избиения священников. Их распинали на крестах, сжигали на кострах, замораживали, превращая в ледяные статуи. Их погибли тысячи, тысячи сосланы, замучены, убиты. Священные книги сжигаются, монастыри ограблены, церкви превращены в гаражи, в клубы, в центры безбожников. Наглым сапогом интернационального бандита топчется в грязь святое святых русского народа. Эта работа приносит свои плоды. Озверение и одичание несёт она с собою. И особенно среди несчастного юного поколения России. Из детей, едва вступивших в жизнь, делают наркоманов, садистов, доносчиков, сифилитиков, бандитов. Я – японец, но я с великим чувством читал христианское Евангелие – и там вычитал самые прекрасные слова, какие только знает человечество: «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает»… Что осталось от этих слов в советской России? Я читал Толстого, Тургенева, Пушкина, Лермонтова. Я видел, что под влиянием религии выработались и укрепились характерные черты русского народа: добродушие, незлобивость, мягкость, широкое гостеприимство. С особенной любовью и нежностью русские писатели говорили о Кремле, о сердце России, откуда идут животворные токи по всему необъятному пространству страны. Но большевики именно сюда, в это сердце России, плюнули, именно сюда, в душу русского народа, и были направлены первые советские выстрелы.

Презирая русский народ, его духовные идеалы, видя в нём только навоз для удобрения будущего мирового коммунистического поля, большевики заявили, что им «нужны не ханжи и слюнтяи, а могучие, бессердечные и беспощадные бойцы за идеи интернационализма», что с этой целью они перекуют кресты на мечи, отнимут у народа книги о Боге и рае небесном и дадут ему книги о коммунизме и рае земном. Ощерившись сатанинской улыбкой, большевики подняли грязную, окровавленную руку на Бога.

«Будем надеяться» – пишет в одной из своих книг Ярославский, вдохновитель борьбы с религией – «что скоро наступит тот день, когда распятия и иконы будут брошены в печь, из священных предметов и кадильниц будут приготовлены полезные предметы; церкви будут обращены в залы для концертов, театральных представлений или собраний, а в случае, если они не будут годиться для этих целей, – то в хлебные магазины или конюшни».

Успешно ли идёт это вытравление религии из души русского народа? Об этом пишет Ярославский в «Безбожнике»: «Только оппортунисты думают, что власть религии, религиозная идеология исчезнут сами собой, самотёком, что вопрос о борьбе с религией «снят жизнью». Религиозная идеология не менее живуча, чем националистическая. Религия ещё держит в плену отдельные группы отсталой советской молодёжи. Религиозная идеология живуча, она должна быть выкорчевана борьбой». Эта борьба не легко проходит для большевиков.