Яков Лович - Враги

Что-то грозное сверкнуло в тёмных, немигающих глазах Полунина. Фролов сделал протестующий жест.

– Это не так, – хрипло сказал он и прокашлялся. – Разве она не сказала вам, что я спас её от верной смерти. Её убили бы.

– Да, верно, вы спасли её, но только для того, чтобы иметь подле себя самку. Потом, вероятно, вы привязались к ней, чувствуя ее неизмеримое духовное превосходство. Да, она всё рассказала… Она не знала, что вы убийца ее отца и брата. Но за своё спасение она отплатила вам тем, что сделала из вас что-то. Ведь вы были совсем дикарём, теперь вы – хотя бы внешне – похожи на человека.

– Послушайте, – приподнялся Фролов. – Мне надоела ваша манера разговаривать. Вы порядочный нахал! Я не дал вам права так говорить со мною! Идите-ка подобру-поздорову, пока я не набил вам морду!

– Садитесь! – повелительно бросил Полунин и вынул из кармана браунинг.

Фролов побледнел, сделал движение встать, но снова покорно опустился в кресло.

– Это насилие!

– Насилие? Боже мой, какие красивые слова! Теперь это насилие, когда вы посланы сюда Москвой и вы советский сановник. А вспомните другие времена. Разве не было насилием истерзать несчастного мальчика, убить отца, искалечить душу и тело девочки-дочери? Сидите, Фролов, и слушайте дальше. И помните, что я знаю о вашей физической силе, знаю, что вы справитесь со мною. Поэтому-то я и взял с собой браунинг.

Фролов обмяк, осел в кресле, голубые глаза бегали по комнате, ища выхода из положения. Крикнуть боя? Но бой в самом конце квартиры. Да и что бой может сделать против вооружённого человека?

– Слушайте дальше. Вы увезли Тамару Синцову. Но ее мать и две сестры спаслись благодаря одному из ваших партизан. Он помог им уехать. Они очутились, в конце концов, в Харбине. Через много лет вы приехали сюда же, и в ваше распоряжение дали машинистку. Эта машинистка – сестра вашей жены, Тамары Синцовой.

– Надя Григоренко? Она сестра Тамары?

– А вы не читали газетной заметки? Там было сказано, что Надя Григоренко – из николаевской семьи Синцовых.

– Я не обратил внимания на это, – пробормотал изумлённый Фролов. – Я забыл, что фамилия жены – Синцова. Но почему Григоренко?

– Синцова-мать вышла в Харбине замуж. Теперь эта старушка и ее рассказы – главные обвинители против вас, Фролов. Но ещё одна трагедия произошла сегодня. Вообще сегодня – всего только один день – приносит ряд развязок для тех событий, которые произошли пятнадцать лет тому назад. Итак, когда сегодня встретились Тамара и ее мать и когда мать, вместе с радостью найти давно похороненную дочь, узнала, что муж этой дочери – убийца ее сына и мужа, – сердце старой, измученной женщины не выдержало…

– Умерла?

– Да, Фролов, умерла. Теперь вам понятно, почему ваша жена не вернётся к вам? Кроме того, я должен вам ещё сказать, что вы страшно неосторожны. Почему вы подарили своей машинистке кольцо вашей жены?

– Какое кольцо?

– Кольцо с рубином в форме сердца.

– А! Да, действительно, это было. Сегодня утром. Я вспомнил, что у жены масса побрякушек, и решил, что она не заметит, если я возьму одну из них и подарю барышне.

– Вы не обратили внимания, какое именно кольцо вы выбрали?

– Вы же сами говорите – с рубином. Признаться, я его особенно не разглядывал. В чём же дело?

– Напрасно не разглядывали. Это было то самое кольцо, которое когда-то подарил Тамаре Синцовой, вашей жене, ее отец. На обороте вырезана дата, когда был сделан подарок.

– Вот черт!

– Вы понимаете, что получилось, когда Надя пришла домой, а мать увидела и узнала это кольцо?

– Да, действительно! Отлично понимаю! Невероятное стечение обстоятельств! Недаром я так не хотел ехать на Дальний Восток…

– Понятно, почему. Вы инстинктивно боялись, что здесь кто-нибудь может вас узнать и напомнить вам о вашем красочном прошлом. Поэтому-то вы и переменили фамилию.

– Ну, хорошо. Я вам очень благодарен, что вы так обстоятельно мне объяснили. Ваш рассказ получился очень ярким. Я сделал из него соответствующие выводы. Я вижу, что в этом городе я не нужен. На свою жену я больше не претендую. Я понимаю вполне ее чувства, готов уважать их. Я немедленно уеду из Харбина. Могу оставить жене некоторую сумму денег. Но мне не совсем всё же ясна цель вашего прихода сюда. Неужели вы так любезны, что пришли только для того, чтобы напомнить мне о далёком прошлом и о той борьбе, которая давно закончена? Придя сюда, вы многим рискуете. Я могу позвонить в полицию. Я не смею отрицать – вы слишком хорошо подобрали доказательства, что я был участником многих зверств. Но такова была тогда обстановка. Вы, белые, не меньше нас зверствовали. Это было всё давно. Нужно забыть. Борьба кончена.