Эрик Шабаев - Друг другу вслед

— Куда?

— А сам не догадываешься?

Зазуммерил телефон.

— Товарищ начдив, комфронта, — шепотом позвал связист, невольно вытягиваясь в струнку.

В комнате повисла тишина.

— Да, товарищ командующий, — гудел Иван Кенсоринович в кожаный раструб микрофона, — решенье окончательное и бесповоротное: атакуем по дамбам Сивашского моста, через Таганаш. Дроздовцы скованы Второй бригадой на Тюп-Джанкое. Переправы готовы, там день и ночь работает сводный саперный батальон. Артиллерию ставим на прямую наводку… Что? — и поник было, вслушиваясь в далекий голос. — Утром двенадцатого будем в Крыму, живые или мертвые… Есть, пройти живыми!

Грязнов опустил трубку на рычаги, малость помедлил.

— Сказано коротко: Василий Константинович у Пяти озер, вы, уважаемые, топчетесь на месте… — Начдив быстро, немного взвинченно подошел к карте, пристукнул по ней кулаком.

— Треп в сторону, слушайте мой приказ. Красноуфимцы, оба полка, наступают по недостроенному танковому. Двести шестьдесят четвертый сменяет уральцев, кроме третьего батальона. Ты, Окулич, отводишь бригаду в резерв.

— Но…

— Никаких «но», мы с тобой не на базаре. Повторяю, твое впереди.

— Им-то, чертям, хорошо!

— Кому?

— Да смирновцам. Угодили в самый чок, почти без потерь. А мы…

Игнат неотрывно смотрел на Ивана Кенсориновича.

«Или я ни бельмеса не понимаю, или… вот он, долгожданный час! — думалось ему. — Да, именно теперь, когда тюп-джанкойская группировка скована по рукам-ногам, настала пора ударить вдоль чугунки. Подловили-таки генерала Слащева: как ни кусался, ни ловчил… Все правильно, все так!» Он с грохотом отодвинул табуретку.

— Есть просьба, товарищ начдив. Личная.

— Ну-ну?

— Разрешите быть с третьим батальоном уральцев!

— Отдыхал бы, чудак-человек. Поди, после выгрузки и не спал вовсе? — Грязнов переглянулся с военкомдивом. — Ладно, разрешаю. Один боец останется на передовой, все равно твое место рядом, комиссар.

— Спасибо!

Ночь выдалась холодная. Хлестко дул ветер, сдобренный горьковатой солью, с неба то и дело припускала пороша, темно-сизые, в свинцовом пересверке воды залива дымились паром.

Верхнеуральцы рота за ротой стягивались к предмостью, залегали у невысокого, в расщелинах, берега. Сквозь рев канонады и гул ветра доносились топот ног, частое тарахтенье пулеметных колес, крики батарейцев, передвигающих орудия на новые огневые позиции. Кто-то молоденький бегал от окопа к окопу, не своим голосом звал неведомого «дядю Ваню». Вслед ему пустили острое словцо, и раздался негромкий гогот, — не могли казаки без выкамариваний, даже в такой час. Левее, напротив недостроенной танковой переправы, развертывались красноуфимцы. Внизу, вдоль пешеходных трасс, гнули спину саперы, чинили разбитые штурмовые мостки, чтоб через десяток минут повторить все сначала.

Враг нервничал, догадываясь о подходе резервов, усиливал и без того плотный обстрел. Одна за другой вспархивали ракеты, гулко лопалась шрапнель, стальной горох частил по взмутненному заливу.

Та-та-та-та-та! — отдаленно выговаривали пулеметы, рассыпая над головой короткий, близкий посвист пуль: тюф, тюф, тюф, тюф-ф! Бойцы, лежа по воронкам, только посмеивались: лупи, лупи в белый свет… Куда опаснее были рикошетные: с визгом отскакивали от каменных мостовых ферм, доставали где угодно, калечили и убивали. Тшшик-ииззз!

Время от времени, перекрывая все остальные звуки, бухали морские орудия, укрытые за Татарским валом. У-у-у-у-ух-хо-хо-о-о-о-о! — выло, и взметывался гигантский огненный смерч. Под самое небо летели доски, бревна, уцелевшие саперы со всех ног бросались а месту взрыва. И снова звенела пила, стучал молот, вгоняя сваю в топкое дно.

Особенно доставалось батальону Третьей бригады. Бронепоезд раз за разом выкатывался чуть ли не к дамбе, остервенело садил по ней, начисто сметал неглубокие окопы. Когда уральцам стало вовсе невмоготу, просигналили на свой берег: поддержите огоньком, одолевает… Чеурин пятью меткими выстрелами отогнал бронепоезд за выемку, потом перекинулся на прожектора.

— Ослепли! — радостно сказал Васька-партизан и пустил обычный матерок.

В час сорок ночи, — Егорка справился по часам, подаренным на прощанье вихрастеньким отделенным, — последовала команда:

— Первая рота, на мост. Второй приготовиться!

Спустились на узкую, в три доски, пешеходную трассу, побежали. Обледенелый настил гнулся, угрожающе скрипел под ногами, бревна, кое-где сорванные со скоб, уходили вниз: кто не успевал удержаться — оказывался по горло в воде. «Бр-р-р-р, — тряс губами пострадавший. — Невсутерпь холодна!»