Алексей Федоров - Моя война

Я попросил у него поесть, а Мишка, осмелев, стал совать ему в руки новые кальсоны, которые захватил с собой. Голландец от подарка отказался, но пообещал принести поесть и быстро ушел. На всякий случай мы обулись и осмотрели сарай на предмет срочной эвакуации в случае опасности. Спать уже не пришлось, а голландец не явился, и, как только стемнело, мы быстренько покинули сарай.

Но тут со мной случилась неприятность. Я перестал видеть, мне отказало зрение. Нужно было определить направление по ориентирам, намеченным утром перед заходом в сарай, а меня одолела куриная слепота.

Я попросил ребят вести меня под руки, объяснив им направление. Идем минут 30, а я по-прежнему ничего не вижу. Если так продолжится, то положение моё будет незавидное. Прежде всего, я стану бременем для моих товарищей. А вдруг опасность, погоня?!

Но примерно через час зрение постепенно вернулось. А вскоре мы уже были в подвале у «бауэра». Коньяк оказался кстати, а закусили мы мясными консервами. Но, к сожалению, без хлеба.

Небо по-прежнему покрыто тучами, темно, и мы движемся гуськом на запад. Или, во всяком случае, не на восток.

Вскоре перед нами возникло довольно крупное селение, и мы попадаем на его центральную улицу. Окна домов закрыты ставнями. Собак нет. Идем тихо по тротуару, и вдруг навстречу громкое «швайн» («свинья»). Похоже, патруль. Бросаемся к какому-то дому и забиваемся в промежуток между этим и соседним зданием. Менять место уже поздно. Если патруль увидит, бежать некуда. А тяжелый звук шагов уже рядом. Посреди мостовой спокойно, не торопясь, шли, тихо переговариваясь между собой, двое полицейских. Они нас не заметили, да и увидеть с середины мостовой нас в темной щели было невозможно. Когда они прошли, мы покинули убежище и, стараясь не шуметь, пошли по улице дальше.

Что за селение или городок, мы так и не узнали. Да и до этого ли нам было?

По-прежнему мучает голод. Впереди что-то темнеет. Лес, а может, парк… Но в этом лесу до того темно, что нетрудно и дорогу потерять. Никто ничего не видит. Беремся за руки, медленно, очень медленно идем лесом.

Лес показался нам бесконечным. Наконец, опять открытая местность, а время уже к утру. Вот и долгожданная ферма. Не ферма даже, а настоящая крепость. Обходим ее вокруг – ни одной щели. А тут уже всё заметнее становится рассвет. Решили забраться в том месте, где к стене вплотную примыкает внутреннее строение – по нашему мнению, сарай. При помощи длинной жерди, встав на плечи кому-то из ребят, я быстро оказался на стене и пролез в чердачное окно. Сено. Даю сигнал. Ребята быстро поднимаются. Тяжело было последнему, он лез по наклонной жерди, но ему помогли наши руки. Исследуем сеновал. Оказывается, мы на потолке, но сена, чтобы зарыться, вполне достаточно.

Мучит голод, но искать пищу поздно – светает. Зарываемся поглубже, как всегда, устанавливаем дежурство, и только хотели заснуть, как на дворе послышались голоса, и главное – прозвучала русская речь. Это работники у крупного «бауэра». Спуститься и попросить поесть? Эта мысль была не только у меня, хотя мы и не совещались. Но осторожность заставила отложить знакомство с земляками до лучших времен.

Говорят, на голодный желудок лучше спится. Это верно – спали мы без сновидений и крепко. Разбудить на дежурство соседа было нелегко. Но вот говорят также, что сон заменяет еду, – это неправда.

Вечером проснулись голодные, как волки. Еле дождались, когда на дворе всё стихнет и все улягутся спать. Наконец мы осторожно начали спускаться. Глаза уже привыкли к темноте, и мы стали различать предметы. Исследуем помещение – окна внутрь двора, ворота открыты. Вот бетонные закрома. Что в них? Кислая капуста. Закромов несколько. Мы разгребаем верх и начинаем набивать желудки квашеной капустой. Она нам кажется самым лучшим из того, что мы когда-либо в своей жизни ели. Но всему есть предел, даже истощенный голодный человек без хлеба много ее не съест. В поисках хлеба выходим во двор, вдоль стен пробираемся к дому, где должны быть русские. Дверь – настежь и богатырский храп. Вместе с Алексеем заходим к братьям-славянам. Различаем стол, а на столе – большую банку повидла, и всё. Искать больше не решаемся, можем кого-нибудь разбудить. Берём повидло и уходим. Тут же, прямо руками, все четверо вычерпываем его. Подходим к воротам, они на крепких запорах, но деревянная рама ворот обшита досками только снаружи. Значит, с выходом вопрос решен – по поперечным брусьям, как по лестнице. Рядом с воротами – бидоны с молоком. Пьем его и вылезаем через ворота. Снова в путь. Никого не смущает сочетание молока и квашеной капусты. И желудки нас не подвели. Но не прошло и часа, как опять начал мучить голод. А тут еще снег с дождем. Настроение меняется, хочется в тепло. Барак военнопленных уже кажется раем, а литр баланды пределом мечты. Хоть просись обратно в лагерь!