Алексей Федоров - Моя война

– Неправильно. До голландской границы 50–60 километров, а до бельгийской – 100–120. Путь в два раза длиннее, и риску вдвое больше.

– Лёш, мы с Сергеем пойдем вдвоём в Бельгию, а то ведь нас шесть человек, – предложил толстый Иван.

– Я не возражаю, но выходить надо всем вместе. Если кто попадется, маршрут других не выдавать. Все согласны?

– Все, – раздался единогласный шёпот.

Дискуссиям места не было. Все торопились.

Я подошел к Николаю:

– Николай, что с тобой? Почему не хочешь бежать?

– Не могу, Лёш, духу не хватает. Со страхом думаю об этом. Развратил нас обер-ефрейтор.

– Но ведь тебя со всеми вместе вернут в штрафной!

– Ничего. До лета дотяну как-нибудь. Ты же знаешь, я хороший сапожник. Прокормлюсь. А летом видно будет. Летом легче бежать. Сейчас какой-то страх берёт, не могу и не хочу.

– Понимаю. Ты не готов морально, со мной тоже не раз так бывало.

– Ты прав, Лёша. Морально не готов. Во всём виноват обер-ефрейтор. Не мучай меня!

Он отошёл и заторопил специалистов по самогону. Отправил их на кухню, а сам пошёл к каюте немцев. Постучал.

– Войди!

Николай открыл дверь. За накрытым столом, уплетая утку, сидели немцы. Одна бутылка с самогоном была почти пуста, другая стояла нетронутой.

Немцы раскраснелись и сидели в рубашках, повесив мундиры на спинки стульев.

– А, это ты, Николай. Что надо? Ты сегодня дежурный?

– Так точно!

– Как у вас там дела?

– Господин обер-ефрейтор, ужин закончен, обучение новенького «Ивана» идет полным ходом. Желаете посмотреть?

– После ужина, может, посмотрим. Учите его как следует.

– Попрошу у вас ключ, в уборную надо сходить.

– Держи. Только Хоменко пусть в парашу ходит. Его выпускать нельзя.

– Слушаюсь!

Николай захлопнул дверь и показал мне на выход. Я рванул по лестнице к выходной двери. Не успел добежать до выхода, как дверь солдатской каюты распахнулась от толчка ноги.

– Николай!

– Я здесь.

– Не закрывай дверь. Мы будем смотреть, кто выходит.

Мимо двери прошли пять человек – все те, кто собрался бежать.

– Гут. Николай, передай ключи Якобу, а сам зайди, выпей чарку. Ты хорошо говоришь по-немецки, почти как Владимир. Дверь не закрывай.

– Слушаюсь. Сейчас только отдам ключ.

Николай вышел от немцев, поднялся к выходу. Мы обнялись.

– Вам, ребята, везёт. Заприте нас, а ключ в воду. До свидания. На Родине встретимся. Цыган будет молчать. А обер-ефрейтору я скажу, что если он сейчас организует погоню и вас поймают, то вы расскажете, как он пускал нас воровать.

Все вышли на трап. Я и Николай ещё раз обнялись. Мы оба всплакнули. Наконец Николай оторвался от меня и вошёл в барак.

Я запер дверь, бросил ключ в Рейн и сбежал по трапу на берег.

Рубикон перейдён, назад путь отрезан. Я подошёл к ребятам, они поеживались от холода. Погода была морозная, на небе стояла полная луна, но дул западный ветер – погода могла измениться.

После тёплого барака на воле было зябко.

– Как идти? – послышался вопрос.

– Мы идём вот так, – показал я правой рукой на запад. – Там Голландия. Вы, Иван и Сергей, идите так, – указал я левой рукой на юго-запад. – Там Бельгия. Счастливого пути.

Я обнял Ивана и Сергея. Все простились. Наша четверка пошла на запад. Я шёл впереди, не чувствуя холода. Душа ликовала и пела ту самую песню. Все молчали. Через час начался дождь со снегом. Мы быстро промокли и промочили ноги, но шли и шли вперед, огибая фермы и избегая дорог. Шли целиной, выбирали межи. Мы уже не боялись, что останутся следы. Дождь усиливался – он все смоет.

Теперь, насколько позволит память, обрисую своих спутников.

Алексей– москвич, говорил, что он корреспондент какой-то газеты, кажется «Комсомольской правды». Моего роста, блондин с голубыми глазами, нос немного картошкой. Всегда разделял мое мнение, что засиживаться не следует, надо бежать. Характер спокойный, говорил мало, перед немцами не лебезил. Последний раз бежал один, в команде ни с кем не сдружился, но тяготел ко мне как к земляку. Возраст 24–26 лет.

Михаил– учитель из Курска, 24–26 лет. Шатен, подвижный, энергичный, говорливый. Я не помню его высказываний на «конференции» и после, но думаю, что он тоже торопился. В плен попал в 1943 году под городом Белым Смоленской области. Рассказывал, что Белый держали власовцы, и очень упорно. После взятия города танкисты давили власовцев без всякой жалости.

Яков– с Украины, ниже меня ростом, шатен с узкими бегающими глазами. Судьба свела меня с ним надолго, и позже я не мог понять, почему он решился на побег. Придет время, и он бесславно закончит свой жизненный путь.