Лев Софронов - На войне я не был в сорок первом...

«Фи-и-и-и-и!» — раздается дьявольский посвист над нашими головами. Сашка прижимается ко мне:

— Все, Лешка! Летит прямо на нас...

И мне кажется, что летит прямо на нас, но я думаю, что, может, это и не бомба, а продырявленная железная бочка, кото­рые иногда бросают фашисты для устрашения.

Но нет, это была бомба... Она попала в швейную фабрику, прямо в пылающий костер... Ураганный ветер пронесся над нами, сорвав фуражки и растрепав волосы.

Стоим с Воронком, обняв друг друга, прижимаясь спинами к твердой и холодной стене. Хочется сказать Сашке что-то уте­шающее, но не приходят в голову нужные слова.

И снова — дьявольский посвист над головой, и снова летит бомба прямо в нас — беззащитных и таких маленьких на этой большой крыше. И опять пролетает она мимо, в какой-то сот­не метров от нас. Огромный фонтан возникает посреди Яузы, обдает нас брызгами... Невиданно большие волны бьются в бе­рега, переплескиваясь через гранит...

Минут пять проходит, прежде чем Воронок решается ска­зать мне со своей обычной усмешечкой:

— А мы, брат, видать, оба в сорочках родились. Вот повез­ло так повезло!

К швейной фабрике подъезжают машины с ополченцами, машины «скорой помощи». Утром мы увидели вокруг фабрики высокий деревянный забор...

После отбоя приходим к себе в комнату. Какие-то мы все не такие. Словно повзрослели за одну ночь. Андрейка хлопо­чет с чайником, шутит:

— Натерпелись страху, братцы? Сознайтесь честно. А еще на фронт собирались бежать. Пока вы готовились, фронт возь­ми да приди прямо к вам.

Откуда он знает о наших планах? Догадался по сухарям? Или Воронок не удержался?

Такие же мысли бродят в Сашкиной голове. Смотрим друг на друга и неожиданно начинаем смеяться. Смеемся до слез, до коликов в животе. Сами не понимаем причины своего смеха.

— Психопаты, — говорит Андрейка, — нервы у вас не то­го... Не очень крепкие.

Пожалуй, он угадал. Вместе со смехом покидает нас напря­жение, державшее холодной рукой за сердце несколько часов подряд.

— Андрейка прав, — вытирая слезы, произносит Воронок,— фронт и в самом деле пришел к нам. Лопнули наши героиче­ские планы... Давай сюда, Лешка, сухари. Будем есть до от­вала. А сражаться станем на баррикадах. Чем мы хуже Гавроша?

— Может, и не дойдет до баррикад, — вслух размышляет Андрейка, — может, еще отбросят фашистов от Москвы.

— Разуй глаза, посмотри, сколько их понастроили! Найдет­ся там местечко и для нас. Не будь я Воронков, если не при­стрелю хоть одного фашиста.

— На словах ты горазд, — улыбается Андрейка.

...Был в нашей жизни день, когда мы, все трое, почти поверили, что Москва будет сдана Гитлеру, что и впрямь при­дется уже нам, мальчишкам, зубами перегрызать горло врагов. Как у Гайдара — в сказке о Мальчише-Кибальчише...

Пасмурный это был день, черный это был день.

Начался он с того, что к нам ворвались ребята из восьмой комнаты и закричали:

— Проснитесь, тетери! Немцы входят в Москву!

Через минуту мы мчались по улице, забыв умыться.

— Надо узнать, где выдают оружие, — твердил Воронок, — ведь должны же всем выдавать оружие...

Диковинное зрелище увидели мы у магазина. Двери его были распахнуты настежь. Какие-то люди тащили пакеты соли, куски хозяйственного мыла, круги колбасы.

— Не теряйтесь, чеграши! — крикнул нам опухший мужчи­на с лиловым синяком под глазом. — Сегодня без карточек ото­вариваемся и без продавцов.

— Ах ты мародер! — Сашка схватил камень и запустил ему в спину. Тот грязно выругался и ускорил шаги, прижимая к груди колбасные круги, нанизанные на руки, словно баранки.

— Что же это такое? — грустно спросил я.

— Грабители, — ответил Андрейка, — сегодня все клопы повылезали из щелей. А ну, зайдем!

Мы вошли в магазин. Прилавки усыпаны мукой, металли­ческая касса сброшена на пол, словно кто-то и ее пытался ута­щить, да не осилил.

А что творилось на Курском! Крики, беготня, люди висли на подножках, забирались на крыши. Матери искали детей, дети плакали, блуждали толстыми закутанными свертками по всем залам и перронам вокзала. Никто не знал времени от­правления поездов. Они отходили от перрона неожиданно, раз­лучая родных, увешанные человеческими гроздьями, набитые до отказа.

— Что нам тут делать? — сказал Андрейка. — Пошли в учи­лище.

— Правда, может, там винтовки выдают! — спохватился Сашка.

Винтовок мы не получили. У нас их было пять штук, да и те — деревянные макеты. Зато мы встретились с Чернышом и Ниной Грозовой.